Роза и лев

— Подожди! Я не оставлю тебе Брайана заложником, но это не значит, что я собираюсь нарушить договор. Для того, чтобы ты мне поверил, я могу пожертвовать дочерью. Я кину ее в пасть Нормандскому Льву. Неужели ты сожрешь ее без законного венчания? Грязь на твоей белоснежной мантии вряд ли тебя украсит, рыцарь. А удовольствие от женского общества ты получишь. Если оно так уж тебе надобно.

К ужасу Джоселин, отец мерзко улыбнулся и даже подмигнул Роберту.

— Так что, по рукам, де Ленгли?

— Папа— нет! Нет… — вскрикнула Аделиза.

— Заткнись!

Де Ленгли, казалось, серьезно обдумывает это предложение.

Джоселин в волнении так сжала руки, что ногти глубоко впились в ладони. Лорд Белавур, Роберт де Ленгли, Нормандский Лев после продолжительного раздумья кивнул.

— Это меня устраивает. Но только выбор оставь за мной. — Де Ленгли плотоядно улыбнулся. — Мужчинам сидеть в осаде скучновато. Хорошенькие женщины — единственное для них развлечение. Тем более что осада, как я догадываюсь, будет долгой. Не правда ли, благородный рыцарь Монтегью?

— Нет! Нет! — вскрикивала Аделиза, хватаясь нежными пальчиками за каменное плечо человека, который назывался ее отцом.

— … в осаде многое может случиться, — продолжал де Ленгли.

— Ты не осмелишься! — рявкнул Монтегью. — Стефан снесет тебе голову, если ты тронешь женщину благородных кровей. Ты… и так приговорен к казни как государственный преступник, а второй приговор получишь как насильник. Нет большего позора для рыцаря…

Де Ленгли остался невозмутим.

— Пока я держу в руках меч и со мной мои ратники, мне нечего опасаться короля и его прихвостней. Мы оба знаем, что Стефан глядит сквозь пальцы на подобные проделки своих баронов, включая и тебя с Честером. А что касается наших соседей, то они скорее согласятся сражаться на моей стороне, чем на твоей, лорд Монтегью! — Он ухмыльнулся. — Зови их под свои знамена, и ты убедишься, что я прав.

Монтегью словно бы не услышал то, что сказал ему де Ленгли.

— Ты запятнаешь грязью все сословие рыцарей, и никто не сядет за стол с негодяем. Все узнают…

— О да! Пусть все узнают. Именно этого я и добиваюсь. Я хочу, чтоб все лорды знали, что дочь Монтегью употребляли как шлюху все месяцы осады… — Он помедлил, а потом лукаво взглянул на собеседника. — За тобой выбор — какую из двух дочерей ты подаришь для утехи гарнизона? Или, может быть, мне первому следует назвать имя той, кто мне больше понравился?

С яростным криком Монтегью выхватил меч. Де Ленгли тут же отпрыгнул, загородившись от наступающего противника опрокинутым столом. Два меча сверкнули в воздухе, скрестившись, но тут стражники сэра Роберта вступили в схватку, оттеснили Монтегью, прижав его к стене.

Вопль Аделизы был ужасен. Она испугалась собственного крика и закрыла рот руками. Джоселин почувствовала, что еще мгновение, и ее чувствительная сестра упадет в обморок.

— Вы забылись, сэр. Постарайтесь держать себя в руках, — произнес де Ленгли холодно, вдруг перейдя на официальный тон. — По-моему, все сказано. А теперь убирайтесь вон, пока я еще способен сохранять выдержку и не отвечать на ваши безумные выпады.

Монтегью, беспомощный, но переполненный гневом, держал свой меч наготове. Он мысленно измерил расстояние, отделяющее его от де Ленгли, понял, что не сможет нанести ему смертельный удар, и вложил меч в ножны.

— У тебя есть время подумать до завтра. — Де Ленгли как ни в чем не бывало вернулся к прежнему развязному тону. — От того, что ты решишь, зависят и мои дальнейшие поступки. Я готовился к мести долгие годы. И уж, конечно, не упущу возможности отыграться на твоих милых дочках. С какой начать — решать тебе.

Монтегью посмотрел на Аделизу, но обратился к Джоселин.

— Защити свою сестру, — мрачно произнес он.

— Хорошо, отец.

— Папа… сделай все, что сможешь… — бормотала Аделиза, безуспешно пытаясь выглядеть мужественной. — Я люблю Брайана… Я люблю тебя, папа. Подумай обо мне!

Монтегью кивнул и отвернулся от дочерей.

— Ты ответишь за все, де Ленгли! Гореть тебе в аду!

Он проследовал к двери под неусыпным вниманием настороженных воинов де Ленгли и покинул комнату, больше не оглянувшись.

Роберт де Ленгли распорядился:

— Уведи женщин наверх, Джеффри. И позаботься, чтобы у них было все, в чем они нуждаются, вплоть до ночных горшков. Опорожнять их придется нашему часовому.

Джеффри, обнаживший меч во время воинственного выпада Монтегью, спрятал его в ножны и вежливо распахнул перед девушками дверь. Шагнув за порог, Джоселин не удержалась от едкого замечания:

— Замечательно разыгранный спектакль, милорд. Если б вы выступали на ярмарке, то набрали бы полный кошель монет.

Роберт де Ленгли остался холоден и не откликнулся на ее иронию. Джоселин знала, что он по-прежнему блефует. Ни один человек чести не решится свершить то, чем он угрожал ее отцу. Можно нарушать все законы, предавать, убивать, грабить — но этот закон незыблем.

А если она тешит себя обманом?