Роза в уплату (Хроники брата Кадфаэля - 13)

- Она никогда этого не сделает, она не хочет второй раз выходить замуж. Нет, так она не поступит. Ну а если злодей возьмет ее силой, что вполне возможно, то, как только она освободится - а ему придется отпустить ее! она исполнит то, о чем думала уже давно,- уйдет в монастырь. А до уплаты ренты только два дня! - заметила Агата. - Что будет, если Джудит не найдут?

- Тогда сделка будет считаться расторгнутой и будет время подумать и придумать что-нибудь получше, но это может сделать только Джудит. Пока ее не нашли, предпринять ничего нельзя. Вот я и беспокоюсь. Завтра я снова отправлюсь ее искать,- поклялся Майлс, качая головой, словно оплакивая неудачу, постигшую шерифа и его людей.

- Но куда? Осталось ли такое место, где не искали?

Действительно, трудный вопрос - вопрос, на который нет ответа.

В эту-то атмосферу ожидания и тревоги и попал Бертред, когда в сумерках бочком пробрался в дом, из осторожности стараясь сохранить на лице хмурое выражение, и все же у него был такой елейный вид, а глаза так весело блестели, что Майлс вопреки своему спокойному и ровному характеру разговаривал с ним крайне грубо, а когда Бертред благоразумно поспешил скрыться в кухне, проводил его долгим возмущенным взглядом. В теплые летние вечера на воздухе дышалось гораздо легче, чем в полутемном дымном помещении, где к тому же было жарко от очага, даже если огонь на ночь забрасывали торфом или выгребали угли до утра. Поэтому остальные домочадцы отправились по своим делам, и только мать Бертреда Элисон, которая готовила еду и для семьи хозяйки, и для работников, ждала своего загулявшегося сына. Она проявляла некоторое нетерпение, но все же продолжала держать на огне горшок с пищей.

- Где ты был? - поинтересовалась она, поворачиваясь с поварешкой в руке к Бертреду, когда он переступил порог и направился к своему месту за большим дощатым столом.

На ходу сын небрежно поцеловал мать и погладил ее легонько по круглой румяной щеке. Элисон была полной приятной женщиной, лицо которой еще сохранило следы былой красоты, передавшейся и сыну.

- Хорош, нечего сказать! - проворчала она, со стуком ставя перед сыном деревянную миску.- Заставляешь столько ждать себя. И много ли дел ты сделал за день? Может, скажешь, что привел хозяйку домой и поэтому хорохоришься, как петух? Другие вот вернулись уже два часа назад. Где ты болтался?

В полутемной кухне трудно было разглядеть самодовольную усмешку Бертреда, но голос выдавал его приподнятое настроение. Он взял мать за руку и усадил на скамью рядом с собой.

- Не важно где и не спрашивай почему! Мне нужно было дождаться кое-чего, и подождать стоило. Матушка... - Бертред наклонился к Элисон, понизил голос и доверительно прошептал: - Ты бы хотела быть в этом доме не просто служанкой? Госпожой, почтенной вдовой! Погоди немного, я собираюсь разбогатеть и тебя сделаю богатой. Что ты на это скажешь?

- У тебя вечно великие планы,- ответила Элисон, на которую слова Бертреда не произвели особого впечатления, однако она слишком любила сына, чтобы смеяться над ним. - И как ты рассчитываешь это сделать?

- Сейчас я ничего не скажу, пока все не исполнится. Ни одна из тех ищеек, что рыскали по городу весь день, не знает того, что знаю я. Это все, что я скажу, больше ни слова, и только тебе. Да, вот еще. Матушка, сегодня, когда совсем стемнеет, мне снова нужно уйти. Не беспокойся, я знаю, что делаю, просто потерпи, и тебя ждет радость. Но пока молчи, никому ни слова.

Элисон слегка отодвинулась от сына, чтобы получше видеть его хитро улыбающееся лицо.

- Что ты затеял? Если нужно, я умею держать язык за зубами, как никто. Только не попади в беду! Если ты что-то знаешь, почему бы тебе не рассказать?

- И, выдав секрет, лишиться выгоды? Нет, матушка, предоставь это мне. Я знаю, что делаю. Завтра сама увидишь, а сегодня - ни слова. Обещай!

- Твой отец был такой же,- произнесла она и, вздохнув, улыбнулась. Всегда полон великих планов. Ладно, если меня сегодня будет раздирать любопытство и мне суждено не спать, так уж и быть. Разве я когда-нибудь становилась у тебя на дороге? От меня никто ни слова не услышит, обещаю.- И вдруг добавила горячо, с тревогой, как будто предчувствуя беду: - Только будь осторожен! Ночью еще кто-нибудь может отправиться на опасное дело!

Бертред засмеялся, внезапно обнял мать и, насвистывая, вышел в сумрак двора.