Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

– Завтра суббота, вернее, уже сегодня. Он работает до двенадцати. Когда он будет уходить с работы, ты должна проходить мимо. Пробеги мимо него, словно куда-то спешишь, тронь его за рукав и скажи: «Добрый день, а я думала, что вы ко мне зайдете. Почему вы мне не звоните?» В общем, что-нибудь в таком духе. Больше ничего. И сразу исчезни. И постарайся не очень много на себя надевать. – Он помолчал. – Эта встреча должна быть решающей.

Он закончил разговор. Коллеги уставились на него.

– Кто у нас лучший специалист по слежке? – рассеянно спросил он.

– Стенстрём.

– Хорошо, с той минуты, когда он утром откроет дверь, будем за ним следить. Пусть Стенстрём этим займется. Будет докладывать о каждом его движении. По другой линии: у телефона будем находиться постоянно вдвоем, из комнаты может выйти только один.

Ольберг и Кольберг продолжали на него смотреть, но он этого не замечал.

В семь тридцать восемь открылась дверь на Рёрстрандсгатан и Стенстрём приступил к выполнению своего задания. Он все время держался поблизости от конторы на Смоландсгатан, без четверти двенадцать зашел в ресторан и сел у окна.

Без пяти двенадцать на углу Норландсгатан появилась Соня Ханссон.

Она была в тонком синем твидовом жакете с большим вырезом в виде буквы «V» и с поясом, который как следует затянула на талии, под жакетом надела черный тонкий свитер, была с непокрытой головой, в перчатках, но без сумочки. Колготки и черные туфельки для этого времени года выглядели чересчур субтильно.

Она перешла на другую сторону улицы и исчезла из поля зрения Стенстрёма.

Сотрудники транспортной фирмы уже начали появляться в подъезде, последним, как всегда, вышел мужчина по фамилии Бенгтсон и запер дверь в контору. Он пересек тротуар и уже был в метре от проезжей части, когда мимо него пробежала Соня Ханссон. Она остановилась, взяла его за рукав и что-то сказала ему, глядя прямо в лицо. Тут же его отпустила, продолжая что-то говорить, отошла на пару шагов, повернулась и побежала дальше.

Стенстрём видел ее лицо, в нем были радость, страсть и призыв. Он мысленно аплодировал тому, как она играла свою роль.

Мужчина стоял и смотрел ей вслед. Он сделал неуверенное движение, словно хотел броситься за ней, но передумал, засунул руки в карманы и пошел дальше, наклонив голову.

Стенстрём надел шляпу, расплатился у стойки и осторожно высунул голову за дверь. Когда Бенгтсон исчез за углом, он закрыл за собой дверь и направился за ним.

Мартин Бек сидел в полицейском участке округа Клара и мрачно смотрел на телефон. Ольберг и Кольберг уже прекратили играть в шахматы и молча прятались за газетами. Кольберг сражался с кроссвордом и в азарте грыз карандаш.

Когда телефон наконец зазвонил, Кольберг так укусил карандаш, что сломал его.

Мартин Бек схватил трубку еще до того, как закончился первый звонок.

– Привет, это Соня. По-моему, все получилось хорошо. Я сделала так, как ты сказал.

– Хорошо. Стенстрёма ты видела?

– Нет, но он наверняка был где-то поблизости. Я боялась обернуться и бежала до угла, до универмага.

– Ты волнуешься?

– Нет. Вовсе нет.

Было уже четверть второго, когда телефон зазвонил вторично.

– Я возле табачной лавки на Йернторьет, – сообщил Стенстрём. – Соня просто чудо. Ты бы только видел, как она вскружила ему голову. Мы погуляли по Кунгсгатан, перешли через мост и теперь бродим по Старому городу[43].

– Ты только не спугни его.

– Можешь не опасаться. Он ходит как лунатик, не видит и не слышит ничего, что происходит вокруг. Ну, я побегу, а то еще потеряю его.

Ольберг ходил по комнате.

– Для нее это занятие приятным не назовешь, – наконец сказал он.

– Она справится с ним одной левой, – заверил его Кольберг, – запросто. Все будет в полном порядке, лишь бы Стенстрём не напортил. – Он подумал и добавил: – Нет, Стенстрём в таких делах гений.

Мартин Бек ничего не говорил.

Настенные часы показывали две минуты третьего, когда Стенстрём снова позвонил.

– Мы на Фолькунгагатан. Он идет куда глаза глядят, не останавливается, не смотрит по сторонам. Выглядит каким-то апатичным.

– Продолжай, – сказал Мартин Бек.

Мартина Бека трудно было вывести из себя, но после сорокапятиминутного ожидания в абсолютной тишине он вскочил и выбежал из комнаты.

Ольберг и Кольберг посмотрели друг на друга. Кольберг пожал плечами и начал расставлять шахматные фигуры.

Мартин Бек ополоснул лицо и руки холодной водой, тщательно вытерся полотенцем. Когда он шел по коридору, открылась дверь и полицейский с засученными рукавами крикнул, что ему звонят.

Это была его жена.

– Я не видела тебя уже целую вечность и к тому же теперь даже не могу до тебя дозвониться. Что, собственно, происходит? Когда ты придешь домой?

– Не знаю, – устало сказал он.

Она начала снова, голос у нее сорвался и стал визгливым. Он перебил ее на полуслове.

– У меня сейчас нет времени, – разозлился он. – До свидания. Не звони мне больше.

Ему стало стыдно за свой тон, но он только пожал плечами и пошел к своим двум шахматистам.

В третий раз Стенстрём позвонил с Шеппсбрун. Было без двадцати пять.