Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

Он родился и вырос в Арьеплуге[151] и, несмотря на то что уже двадцать лет жил в Стокгольме, говорил на норрландском диалекте[152].

Он положил список на стол, сделал шаг назад и сел.

– Не надо пугать людей, – сказал Кольберг.

В кабинете так долго стояла тишина, что он вздрогнул от голоса Рённа.

– Ну-ка, давай посмотрим, – нетерпеливо сказал Гунвальд Ларссон и взял список. С минуту он изучал его, потом вернул Рённу.

– Впервые вижу такой бисерный почерк. А сам-то ты можешь это прочесть? Надеюсь, ты отдал его напечатать?

– Да. Отдал. Через пару минут получите копии.

– Ладно, – сказал Кольберг. – В таком случае мы послушаем тебя.

Рённ достал очки, кашлянул и еще раз просмотрел свои записи.

– Из восьми убитых четверо жили недалеко от конечной остановки. Тот, который остался в живых, – тоже.

– Давай по порядку, – сказал Мартин Бек.

– Ну, начнем с водителя. Две пули попали ему в шею и одна в затылок. Скорее всего, он умер мгновенно.

Мартину Беку не нужно было смотреть на фотографию, которую Рённ выудил из кипы снимков, лежавших на столе. Он слишком хорошо помнил, как выглядел мужчина в кабине водителя.

– Водителя звали Густав Бенгтссон. Сорок восемь лет, женат, двое детей, жил на Инедальсгатан, пять. Семья оповещена. Это был его последний рейс в тот день. Высадив пассажиров на конечной остановке, он должен был отвести автобус на автостанцию Хорнсбергс у Линдхагенсгатан. Касса не тронута, в бумажнике у него было сто двадцать крон.

Рённ оглядел поверх очков присутствующих.

– Это пока все, что о нем известно.

– Дальше, – сказал Меландер.

– Я буду придерживаться того порядка, что на схеме. Следующий, согласно ей, – Оке Стенстрём. Пять выстрелов в спину. Один – в правую руку сбоку. Возможно, рикошет. Ему было двадцать девять лет, и он жил…

Гунвальд Ларссон перебил его:

– Можешь это опустить. Мы знаем, где он жил.

– А я не знаю, – возразил Рённ.

– Дальше, – сказал Меландер.

Рённ снова откашлялся.

– Он жил на Чарховсгатан со своей невестой…

Гунвальд Ларссон снова его перебил:

– Они не были обручены. Я недавно спрашивал у него.

Мартин Бек раздраженно взглянул на Ларссона и кивнул Рённу, чтобы тот продолжил.

– …Осой Турелль, двадцати четырех лет, служащей туристического бюро. – Он взглянул на Ларссона и добавил: – Они не были женаты. Не знаю, сообщили ей уже или нет.

Меландер вынул трубку изо рта и кивнул:

– Ей сообщили.

Ни один из сидящих за столом не взглянул на фотографию изрешеченного пулями тела Стенстрёма. Они уже видели его один раз, и этого им было вполне достаточно.

– В правой руке он сжимал служебный пистолет. Пистолет был снят с предохранителя, но Стенстрём ни разу из него не выстрелил. В кармане лежал бумажник, в котором было тридцать семь крон, удостоверение, фотография Осы Турелль, письмо от матери и несколько квитанций. Кроме этого, в карманах у него лежали водительские права, записная книжка, шариковая авторучка и связка ключей на колечке. Нам все это пришлют из лаборатории, как только эксперты закончат работу. Можно переходить к следующему?

– Давай, – сказал Кольберг.

– Девушку рядом со Стенстрёмом звали Бритт Даниельссон. Двадцать восемь лет, незамужняя, работала в Саббатсберге[153]. Она была медсестрой.

– Интересно, были ли они вместе, – сказал Гунвальд Ларссон. – У него могли быть кое-какие шашни на стороне.

Рённ неодобрительно взглянул на него.

– Нужно будет проверить, – заметил Кольберг.

– Она снимала квартиру на Карлбергсвеген, двадцать семь, вместе с еще одной медсестрой из Саббатсберга. По словам ее соседки по квартире – ее зовут Моника Гранхольм, – Бритт Даниельссон в тот вечер возвращалась из больницы. В нее выстрелили только один раз. Пуля попала в висок. Она – единственная в автобусе, которой досталась всего одна пуля. В сумочке у нее обнаружили всякую мелочь, всего тридцать восемь предметов. Надо их перечислять?

– Да на кой черт, – сказал Гунвальд Ларссон.

– Под четвертым номером в списке и на схеме значится Альфонс Шверин – тот, который остался в живых. Он лежал навзничь на полу, между сиденьями в задней части автобуса. Уже известно, какие он получил ранения: пуля в живот и еще одна в область сердца. Также уже известно, что он одинокий. Домашний адрес: Норра Сташунсгатан, сто семнадцать. Ему сорок три года, и работает он в дорожной конторе. Кстати, как он?

– По-прежнему лежит без сознания. Врачи говорят, что шансы на то, что он придет в сознание, минимальные. Но даже в этом случае неизвестно, сможет ли он говорить и вспомнит ли что-нибудь.

– Разве ранение может мешать говорить? – удивился Гунвальд Ларссон.

– Шок, – объяснил Мартин Бек. Он встал со стула и потянулся. Потом закурил сигарету и встал перед схемой. – Ну а тот, в углу, – сказал он, – пятый номер?

Он показал на правый задний угол автобуса. Рённ заглянул в свои записи.

– В него попало восемь пуль. В грудь и живот. Это араб, его зовут Мохаммед Бусси. Гражданин Алжира, тридцать шесть лет, родственников в Швеции нет. Жил в пансионате на Норра Сташунсгатан. Наверное, ехал с работы в «Зиг-Заге», гриль-ресторане на Вазагатан. Пока что сказать о нем больше нечего.