Рождение

— Что?! — не поверил ушам мужчина.

— Я пойду с тобой, если позволишь. Возьми меня с собой, человек. Я не вернусь в Руали, — чуть громче проговорила чудачка. Тонкие губы дрогнули. Сглотнула и с детским упорством уставилась на полуживотное.

— Смерти ищешь? — удивился собеседник.

— Тебе решать, человек. Возьмёшь?

— Нет. Что ты! — лишь теперь странность в юных чертах стала понятна воину. Безумие. Могла бы воспользоваться его замешательством и приказать отвести себя куда угодно. Но поднявшиеся ярко-зелёные круглые глаза с тоскливой мукой взирают словно бы сквозь собеседника. Внезапно обратил внимание: её неуместное вооружение давно упало в траву и переливается в густой зелени под ногами голубым кусочком полуденного неба. Отбросив страх, наклонился, поднял непривычный клинок удивительно искусной работы. По коже скользнул холодок от мгновения собственной беззащитности перед вполне вероятным противником. Облегчение, распрямившись, едва скрыл.

— Возьми и иди с миром, глупая, — вложил холодную костяную длинную рукоять в слабые пальцы и деликатно отступил, боясь даже дышать на это непонятное и хрупкое явление. Но она оживилась, торопливо запихнула свой меч обратно ему в ладонь и глухо попросила:

— Тогда… Не продолжай мои страдания.

Спокойно опустилась на колени, склонилась и уверенным движением убрала с длинной шеи волосы. Сквозь тонкую кожу проступает позвоночник, вызывая почему-то ассоциацию с маленьким птенцом. Ждёт смерти, словно ничего обыденнее в ежедневном расписании нет. Ужас разлился по его венам от противоестественной решимости. Сумасшедшая не сомневается, не пугается, давно, должно быть, ожидая расправы, словно акта милосердия. Он кардинально ошибся в первоначальной оценке чувств бедняжки. Вероятно, блуждала по пустынному пространству, приближая к себе гибель!

— Нет! Оставь меня, несчастная! — с трудом выдавил из горла воин и вбил остриё в землю у её кисти. Полоумная встрепенулась и села. Осилзский едва ли не убегал оттуда. Лишь через несколько шагов догадался обернуться и ошалел от увиденного. Спасённая медленно высвободила оружие из грунта, вздохнула и пробормотала:

— Я поняла. Я сама должна. Сама…

Выпрямилась и положила лезвие себе на плечо, чтобы артерия оказалась напротив. Медленно опустила длинные ресницы. Набрала в лёгкие побольше воздуха. Между узких ленточек тёмных бровей глубоко врезалась сосредоточенная складочка. Человек в пару прыжков преодолел разделявшее их расстояние и вырвал из напряжённого крохотного кулачка источник опасности.

— Нет! Что же ты делаешь! Ты…

Она неспешно разомкнула веки и вновь посмотрела на него, забывая опять об угрозе для мужчины прямого столкновения с силой внушения другого народа. Или… нарочно?!. Принуждая к ответной агрессии для самозащиты?..

— Я слушала их. Я видела. Всё-всё!.. Они разумны. Они всё понимают! И им бывает так же больно и горько, как нам. Я всё видела! Он заставил меня слушать. Он убил их. Всех. Одного за другим. Не сразу. Постепенно.

— Замолчи, григстанка! Замолчи! — взмолился наследник Аюту, уже не в силах оторваться от её взгляда, хотя гипноз полоумная по прежнему не использует. Мелодично и спокойно продолжила рассказывать:

— Я была там. Я не могу вернуться туда. Кто-то должен ответить за всё. Смыть кровь с рук моего народа. Убей меня. Облегчи боль. Мой народ чудовищен!

— Безумная, молчи! Молчи! — инстинктивно провёл почему-то грубой ладонью по её затылку, утешая.

— Возьми меня с собой или уничтожь. Я не могу так больше! — застонала она. Что-то в этом беспомощном помешательстве убедило его в необходимости поступить согласно просьбы. Обречённо вздохнул и жестом велел идти следом, с трудом рассуждая, что же будет делать с представителем вражеского племени среди познавших жесточайшие лишения от её народа жителей Убежища. К тому же надо поговорить с другом. И чтобы передать волю умирающего предводителя, и чтобы вновь найти общий язык. Пришлось попросить нелепую спутницу повременить, а самому отправляться к ожидающему соратнику. Юная женщина послушно опустилась на корточки у крупного валуна, обхватив острые коленки.

Соул нервно ходил под разлапистым деревом, тщательно скрывавшим густой тенью выражение на чертах. Заметив приближение бывшего соседа, остановился и обернулся навстречу. Ланакэн уловил неловкость и подавленность товарища.

— Я хотел бы извиниться. Я был несколько резок, но эта григстанка!.. Впрочем ты прав: я поступал, словно самый озверевший из них. Она ведь ещё ребёнок…

— Оставим это. Шамул умирает. Его волей я стал руководить Убежищем и Сопротивлением вообще. Я думаю, тебе стоит пойти со мной и ознакомиться с нашим новым городом. Подготовишь места и затем приведёшь жителей своих деревень. Всё предельно быстро, иначе нам может угрожать раскрытие нашего укрытия.

— Да, конечно, пойдём. Надеюсь, новая стоянка придётся мне по вкусу, — заставил себя усмехнуться Нгдаси.