Рождение

— «Нехорошо»? То, что вы увидели, отвратительно! Я знаю! Я помню, как поступал Ндуву! Я… Я понять не могу, как ты можешь со мной общаться? Я ничем помочь не смогла… Он лишился рассудка! Совершенно лишился! Из-за таких же, как я! — обречённо простонала спутница, приостанавливаясь.

— Не таких. Я знаю. Ты даже врагов стараешься не убивать. А они… Они будто озверели там от возможности расквитаться за неудачный поход над несколькими пленными… Ты бы и подумать о таком не смогла! Не стоит равнять себя с ними! — попытка убедить вызвала у неё лишь печальную улыбку.

— После даже Ланакэн словно бы стену воздвиг. Даже ему запало в самое сердце. Даже ему!

— Увиденное было чересчур жестоким… Пройдёт, Силион! Ему тоже сложно справиться! Я точно знаю! Знаю: он будет всегда защищать тебя! — уверенность молодого человека вызвала снисходительную усмешку.

— Конечно. Но… Не знаю, что у него на сердце сейчас. Ладно… Я думаю, господин герцог прав: мне следует отдохнуть немного и собраться с силами. Это единственно возможное мною пока для него! — григстанка поклонилась и удалилась в своё жилище, оставив собеседника наедине с невесёлыми рассуждениями. Вздохнув, уже собрался уходить, обернулся и напоролся на Осилзского. Что-то дикое и жестокое проглядывает сквозь обычно спокойный облик лидера пещерного поселения. Словно бы не человек, а хищник, к гнезду которого случайно подобрался Кама. Тални с трудом сглотнул и потерянно замер. Почудилось: любое лишнее движение может спровоцировать атаку. Ланакэн с громадным трудом справился с нахлынувшими чувствами и опустил голову. Даже не заметил, как за ним увязался ошарашенный и несколько даже испуганный реакцией товарища Флет.

— Я подумал: Силион не стоит ходить одной… Может быть опасно, — вкрадчиво пролепетал молодой соратник. Раст решительно вмешался:

— Ланакэн, я уже второй раз застаю Дамиссу за тем, что она старается оскорбить твою григстанку. Пусть девчонка вспылила из-за вида Джаушу, однако… Гнев направлен явно не по адресу!

— Дамисса?!. - словно бы протрезвел герцог. Упоминание сладострастной соблазнительницы заставило насторожиться. Уже убедился: от неё можно ожидать чего угодно. По-возвращении из Сальвала обворожительная фермерская девушка встретила его с цветами и прохладным ароматным травяным напитком. Кажется, свои планы менять не намерена и вовсе не смущается отнюдь не одиноким образом жизни своего избранника. К тому же… Как бы неприятно это ни было, но даже воспоминание о ней отзывается внутри недоумением перед собственной реакцией на взбалмошную искусительницу. Вот чего не ожидал почему-то: она преследует отнюдь не только его самого. А ведь следовало догадаться, учитывая врождённую целеустремлённость и основательность! Пришлось просить рассказать подробности. На всякий случай рыборазводчик поторопился распрощаться. Настолько сконфузился — даже забыл рассказать о том, единственным наблюдателем чего был уже позднее прилюдного происшествия. Сообразил лишь, когда кормил своих подросших питомцев. Позади раздались лёгкие шаги ставшей постоянной здесь гостьей Лиам. Вот уж с ней привык делиться всеми самыми потаёнными своими тревогами. Малышка стала для него самым близким человеком, незаметно пробравшись в сердце. С ней и решился посоветоваться.

* * *

Терпение Тина закончилось. Рассеянность ученика нынче настолько превысила все допустимые рамки, что молодой учитель взял кожаный мячик со стола, какие используются для отработки на начальных уроках реакции, и со всей силы запустил им в затылок снова витающего в облаках Миатса.

— А! За что?! — возмутился Боир. Удар получился крепкий.

— За отсутствие на занятии. Где твои мысли? Тебя здесь вообще нет! — флегматично констатировал Гаур, равнодушно подбирая следующий мяч. Кузнец с извиняющимся видом потёр ушиб, взъерошив короткие чёрные волосы, и хмуро согласился:

— Да… Твоя правда… Я что-то совсем не могу собраться.

— Что случилось? Давай уже! Говори! — попробовал разговорить его Беловолосый Крушитель.

— Вчера был небольшой праздник у кузнецов… Мы слегка отметили… Выпили вина… И… Один быстро захмелел и задал вопрос, который, судя по остальным, занимал не только его… Я и не подумал… Я не понял ещё, насколько здесь всё иначе… А ведь спросил тот, с кем у нас совершенно приятельские отношения! — сбивчивое начало рассказа предвещает что-то очень нерадостное.

— Не тяни уже! Выкладывай! — приободрил собеседник.

— Я привык: в григстанском обществе я — человеческий слуга, а такие, как Лаури, — падшие. И между нами целая пропасть. Но… Здесь-то барьера нет! Этот человек спросил меня, каково это… с мужчиной… А я и не подозревал, что вокруг уже такие сплетни поползли… — с горечью поведал Миатс. Даже покраснел от неловкости. Насколько же трудно произнести! Однако с наставником с самого начала в достаточно доверительных отношениях — признаться только ему и смог.

— Хочешь сказать, будто бы… Они заподозрили, что… — Тин лихорадочно старается подобрать подходящее слово для описания настолько нелепого обвинения.