Рождение

Впереди показались первые строения. Их стало больше. Много больше, чем хранится в ночных кошмарах. Только, как и тогда, атмосфера изоляции. Высокие заборы из колючей решётки, башни с надзирателями. Широкая полоса свободной земли, покрытая травой, кустарником и густо сбрызнутая мелкими степными цветами. Там — наверху — смотрят не наружу, а внутрь. Их интересует покой на территории. Подобраться извне несложно. Это бывший раб с фермы знает наверняка. Всё соответствовало ожиданиям, пока кто-то из прирождённых пленников ни отметил молчаливых пришельцев. Сразу же заинтересовавшись чем-то столь необычным в их однообразном мирке, представители человеческой расы столпились перед оградой, тыкая пальцами, обсуждая и стараясь расшифровать суть необыкновенного зрелища. Диких встречают воочию впервые. Именно это волнение и привлекло охрану. Хозяева поспешили выступить навстречу, хоть выглядит поступок абсолютной импровизацией. Но и нападающие двигаются без особой правильности строя. Способ уже зарекомендовавшийся в их прежних схватках. Григстаны не подготовлены к подобной тактике: у них принято куда более «правильное» поведение в битвах. Если б ещё Законы Разума в их мировоззрении распространялись и на человечество!.. Победа теперь зависит, как ни странно может показаться, только от погоды. Стадо внутри замерло. Буквально гудит неестественная тишина, особо подчёркиваемая молчанием окружающей природы — распуганные животные тоже утихли. Осилзского тяготит натянутость момента. Оставались считанные шаги до растерянных соперников. И вот из горла сам собой сорвался боевой клич. Ноги перешли на бег, несут вперёд словно бы сами. Клинок взвился ввысь и почти сразу же отыскал себе достойную преграду. Удар стали, словно колокол, объявил начало. Теперь всё взорвалось морем звуков. Крики стремящихся навстречу схватке, вопли раненных и умирающих, рёв поддерживающей толпы, звон оружия, краткие и бесполезные команды. Только одно остановит практически неизбежное. Кровь течёт, словно из вдруг объявившегося гейзера: такая же горячая и столь же обильная. Погасли все чувства. Словно ослепнув от обилия гибели, Ланакэн перестал осознавать, что творит. Действует чётко и ладно, как на уроках по фехтованию. Ни единого ненужного движения. И смерть устроила себе подлинный пир. Тела врагов буквально струятся по лезвию, соскальзывая в мир иной. Будто соревнуется сам с собою в скорости. И тут где-то грянул первый раскат грома. Начинается гроза. Недопустимая в их ситуации. Требуется отступать. Притом спешно. Почему-то именно в критическое мгновение проснулось осознание, какую страшную жатву только что собрал. Весь путь устилают трупы. Где-то внутри проснулся панический страх. Перед самим собой и сотворённым делом. Однако ничего тут уже нельзя ни исправить, ни изменить. А считанные несколько локтей до постигших близость и недостижимость свободы людей стали непреодолимой преградой. Впервые они ощутили возможность невозможного! Дикое воинство остановилось, собираясь уходить. Рабы цепляются за решётку, забывая о боли от шипов, плачут, вопят что-то. Вернувшаяся действительность ударила по рассудку, оглушая чёткостью восприятия. И внезапно взгляд перехватила женщина лет тридцати. Эта полная и некрасивая невольница словно бы загипнотизировала. Из её широко распахнутых больших глаз медленно текут слёзы. Она протиснула сквозь прутья своего сына, не обращая внимания на его сопротивление. Следует торопиться. Пути для спасения у неё нет. Но ребёнок свободно помещается между металлическими стержнями. Судя по всему, мать давно уже тешила себя надеждой как-нибудь его выручить и недокармливала, стараясь отдалить гибель чада. С её губ не слетело ни слова. Однако именно от неё предводитель Сопротивления оторваться не смог. Словно обезумев от собственной беспомощности, бросился к ограде. Сзади раздался перепуганный возглас Риула, однако ничто не прервёт этот рывок. Только прекращение жизни. И удача повернулась лицом. На короткий вздох. Малец постарался вырваться и вернуться к матери, но могучий воин плотно прижал к широкой груди ценный груз. Неизвестная беззвучно улыбнулась и отступила в ряды сородичей, стараясь сберечь в памяти все черты малыша, сознавая: даруемая свобода и возможность выжить лишает мать возможности лицезреть его когда-либо ещё. Откуда-то рядом возник лекарь. Забрызганный кровью и не на шутку встревоженный поведением Создателя Убежища. В потерянном облике Нгдаси что-то показалось смешным и неуклюжим, от чего бывший крестьянин непроизвольно приветливо усмехнулся.

— Ты в порядке? Отходим?