Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой

Она с трудом удерживает слезы. Женщины пытаются ее утешить – кто взглядом, кто словом.

Нири украдкой смотрит на часы, затем поднимает глаза на Эллу и подводит итог всему сказанному:

– Вы говорите о беременности как о процессе творения, созидания, процессе длительном, в котором соседствуют боль, неопределенность и тревога. В принципе, вы повторяете уже сказанное вами ранее, что беременность дочери не проходит бесследно и для матери. Это напоминает мне о вас, Маргалит, – она поворачивается к ней. – Исходя из ваших слов, и вам тоже пришлось нелегко: вы стали намного более ранимой, потеряли покой и уверенность в себе. Вот и сегодня вы что-то притихли…

– Да, это так, – отвечает Маргалит, смущенно улыбаясь. – Я не очень хорошо себя чувствую: осенью и весной у меня сильная аллергия. Кроме того, я уже как-то привыкла к нашей группе и мне жаль расставаться. Я даже хотела предложить, может, мы продолжим наши встречи, хотя бы раз в месяц. Очень хотелось бы знать, что будет с каждой из нас, с внуками, дочками. Как-то странно, что через несколько минут мы разойдемся навсегда.

– Так давайте назначим встречу у меня, скажем, перед Новым годом! – тут же откликается Орна. Судя по всему, она была готова к этому заранее и просто ждала своей очереди. – Нири, вы ведь придете?

– Конечно, – отвечает Нири, – сообщите мне, где и когда, и я обязательно буду. Но вернемся к Маргалит: вы ведь так и не зачитали нам, что написано на вашей бумажке.

Маргалит разворачивает сложенный листочек и читает:

– Для меня с беременностью Михаль связаны волнение, страх и неопределенность. И, конечно, большая радость.

Она на мгновение задумывается и продолжает:

– Думаю, вам ясно, почему я написала именно так. Сегодня я бы не упомянула ни страх, ни неопределенность. На первое место я бы поставила огромную радость, – говорит она, счастливо улыбаясь.

Нири отвечает улыбкой на улыбку и переводит свой взгляд на Тову:

– У нас почти не осталось времени, так что надо дать слово Тове.

– Я тоже терпеть не могу прощаться, – говорит Това. – Не зря же я оказалась последней. Но я хочу сказать, что ничуть не жалею о том, что я здесь. Мне было и приятно, и важно, и хорошо, и легко, и тяжело, – мне было по-всякому. Естественно, я буду рада, если мы продолжим собираться вместе, но я довольно хорошо знаю динамику таких мероприятий: сначала все стараются оставаться в контакте, но постепенно связь рушится.

Анна смеется:

– Я бы очень удивилась, если бы вы этого не сказали!

– Да, я – это я! – со смехом отвечает Това. – Как я и сказала, вы меня знаете! Спасибо вам всем, спасибо Нири.

– А что у вас в записке? – спрашивает Рут.

Това отвечает, не заглядывая в свернутый листок:

– Я написала, что для меня беременность Ширли – это преемственность поколений.

Она обводит всех взглядом.

– Я думаю, что это то, что меня успокаивало. Каждый раз, когда я с ужасом думала о ее приближающихся родах, я пыталась уговорить себя, что нет другого пути для продолжения семьи. Я не знаю, почему именно это действовало на меня успокаивающе, может, потому, что я выросла в доме, где всегда говорили о Катастрофе. Вообще, у нас в доме все делалось для того, чтобы выжить, а не для того, чтобы жить… Так что для меня продолжение семьи – это подарок, а подарок – это что-то приятное. Наверное, так можно объяснить то, что происходило у меня в голове. Возможно, сегодня я написала бы как-то иначе, но не спрашивайте меня как!

Она смеется.

– Все, хватит! Урок окончен!

«Еще пара минут – и мы разойдемся, – думает Элла. – Возможно, еще встретимся, возможно, – нет».

Лето подходит к концу, с деревьев уже опадают листья.

Она закутывается поплотнее в красную шаль, которую купил ей Яир, и глубоко вдыхает прохладный воздух, которым тянет из открытого окна.

Я вернусь домой, а там – Яир.

Осень… Вторая весна…

Нири смотрит на сидящих кругом женщин, переводит взгляд с одной на другую, останавливается на Элле.

– Не сомневайтесь, мне тоже жаль, – говорит она, – мне тоже тяжело прощаться. И я привязалась к вам. Вот я сейчас говорю и уже знаю, что как только мы разойдемся, каждая в свою сторону, я тут же вспомню еще что-то, что мне казалось необходимым вам сказать, но будет уже поздно.

Она улыбается и разводит руками. После небольшой паузы она продолжает: