Читаем Рождение богов (сборник) полностью

– Им. Я вам его первый привез, до меня никто не возил.

– На нем разжился?

– На нем. Железо дороже золота.

– Откуда оно?

– Из земли халибов, на севере. Но и те только купцы да ковачи, а к ним привозят другие, кто живет еще дальше на севере. Там земля и небо железные, и люди тоже. Если к вам придут, всех истребят. Медью с железом не справиться. У кого железо, тот всех победит.

– А могут прийти?

– Могут. Уже идут. Был камень, есть медь, будет железо. И тогда начнется война, не то что теперь. Где железо, там и кровь; кровь липнет к железу. В древних книгах сказано: «Все будут убивать друг друга». Был потоп водный – будет кровавый, и тогда всему конец…

– Этого не будет!

– Будет. Отчего не быть?

– Не попустит Мать, – сказала она и, подумав, прибавила: – Как же ты не боишься?

– Чего?

– Торговать… этим.

Не захотела произносить гнусное слово: «железо».

– Да Ей-то что? – усмехнулся он. – Боги в такие дела не мешаются. Был бы товар, а купцы будут. Не я, так другой.

– Спрячь! Спрячь! Ей не показывай! – прошептала она с отвращением и ужасом. Он спрятал нож в ножны.

– А рядом с халибами живут амазонки, – продолжал он по старой привычке моряка вспоминать далекие страны. – Амазонки значит «безгрудые». Правую грудь выжигают себе, чтобы не мешала натягивать лук. И такой у них обычай: жены воюют, а мужи прядут шерсть и нянчат ребят. А ведь и у вас тут, на островах, такой же был когда-то обычай; да и теперь еще мать больше отца, и жрицы святее жрецов. Ведь и вы, Пчелы, – мужененавистницы? Как это у вас в песне поется? «В лунные ночи, в святых садах, в сладком дыханье шафрана, как Пчелки жужжат»?

– Это не песня, а молитва.

– Ну, все равно. Скажи, как?

Она улыбнулась и вдруг зашептала, зажужжала тихо – молитвенно:

О, да избегну я, дева безбрачная,Царственной Матери дочерь свободная,Рабского ига объятий мужских.

– А дальше, дальше как? – молил он жадно.

Она опустила глаза и уже без улыбки прошептала еще тише:

Да преклонит же к молящейЛик свой милостивый Матерь,И святым своим покровомДева деву осенит!

– Ну а конец я и сам помню:

Лучше в петлю, чем на ложеНенавистное мужей!

Так вот вы как, святые девы! Не грудь себе выжигаете, а сердце. Да ведь не выжжете, глупые! Дважды два четыре, это и в любви, как в смерти. Всякая птица вьет гнездо, всякая девушка хочет мужа. Захочешь и ты – полюбишь!

Она подняла на него глаза – вещие звезды, страшно близкие, страшно далекие.

– Не полюблю, – ответила просто. – Так не полюблю.

– А как же, как же иначе?

Она ничего не ответила.

Огонь потухал. Она подбавила смолистых лучин; наколола их побольше, чтобы хватило на ночь. Пламя вспыхнуло. Медная секира заискрилась, черные тени рогов запрыгали по стенам, и маленький идол в глубине пещеры, казалось, замахал цыплячьими крылышками, как будто хотел вспорхнуть.

– А правда ли, что тут у вас, в таинствах Матери, жрецы одеваются жрицами, а жрицы – жрецами? – опять заговорил он. – Это зачем? Разве Мать…

– Молчи! – сказала она так же грозно-повелительно, как давеча, когда он спрашивал о человеческих жертвах.

Но он уже не хотел молчать, весь дрожал, говорил как в бреду:

– Тут у вас земля трясется, носить вас больше не хочет. Погодите, ужо накажет вас Бог: провалитесь все в преисподнюю!

– За что?

– А вот за это, за это! За то, что естество извратили, захотели, чтоб дважды два было пять…

Она вдруг рассмеялась ему в лицо так же весело, как давеча, глядя на розовый цвет миндаля в густеющих сумерках.

– Ничего, ничего ты не знаешь! И зачем говоришь, когда не знаешь?

Он посмотрел на нее молча, в упор и вдруг опять побледнел, стиснул зубы, почувствовал, как пронзающий укус скорпиона, смешное-смешное и страшное вместе. И уже шевелился, рвался с языка безумный вопрос: «Да ты кто, кто ты, Лилит?»

Встал и накинул на себя львиную шкуру.

– Куда ты?

– В лес.

– Зачем?

– Спать.

– Разве тебе здесь нехорошо?

– Нехорошо.

– Почему?

Он опять посмотрел на нее молча – и она вдруг поняла. Покраснела, потупилась. Мальчик исчез – осталась девушка.

Он пошел к двери. Она – за ним.

– Погоди, ты там сейчас не пройдешь в темноте по обрыву.

Он остановился не оглядываясь; чувствовал, что, если оглянется, не уйдет.

– Или хочешь так – ты здесь, а я там, в ограде? Мне ничего, я привыкла. Хочешь?

Теперь была уже не мальчик и не девочка, а только ребенок.

Он оглянулся и медленно-медленно пошел назад. Сел на прежнее место.

Перейти на страницу:

Все книги серии Египетские романы

Рождение богов (сборник)
Рождение богов (сборник)

Тутанкамон, зять царя Египта Ахенатона, отправлен был послом в великое Царство Морей, на остров Кефтиу (Крит). Ожидая свидания с царем в покоях Кносского дворца, каждое утро вел египтянин свой путевой дневник. «Чудо бывает великое на острове Кефтиу: дождевая вода от холода твердеет и белеет, как соль. Снегом называют это здешние жители, а у нас и слова для этого нет, потому что глаза наши никогда такого чуда не видывали». Дрожащими пальцами описывал Тутанкамон то, что замечал вокруг, и делалось от этого ему еще холоднее.На страницах книги Дмитрия Мережковского оживают седая история, священные обряды, боевые ристалища, ослепительные дворцы в кипарисовых рощах. И высится над всеми красотами залитого солнцем острова Крит грозный белый исполин, жилище бога-быка – каменный город Лабиринт. Трясется, завивается в круги таинственный Лабиринт, и ревет в нем голодный зверь, требующий все новых и новых страшных жертв.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Русская классическая проза

Похожие книги

Крещение
Крещение

Роман известного советского писателя, лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ивана Ивановича Акулова (1922—1988) посвящен трагическим событиямпервого года Великой Отечественной войны. Два юных деревенских парня застигнуты врасплох начавшейся войной. Один из них, уже достигший призывного возраста, получает повестку в военкомат, хотя совсем не пылает желанием идти на фронт. Другой — активный комсомолец, невзирая на свои семнадцать лет, идет в ополчение добровольно.Ускоренные военные курсы, оборвавшаяся первая любовь — и взвод ополченцев с нашими героями оказывается на переднем краю надвигающейся германской армады. Испытание огнем покажет, кто есть кто…По роману в 2009 году был снят фильм «И была война», режиссер Алексей Феоктистов, в главных ролях: Анатолий Котенёв, Алексей Булдаков, Алексей Панин.

Василий Акимович Никифоров-Волгин , Иван Иванович Акулов , Макс Игнатов , Полина Викторовна Жеребцова

Короткие любовные романы / Проза / Историческая проза / Проза о войне / Русская классическая проза / Военная проза / Романы
Сборник
Сборник

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В двенадцатый том собрания вошли цыклы произведений: "В среде умеренности и аккуратности" — "Господа Молчалины", «Отголоски», "Культурные люди", "Сборник".

Джильберто . Виллаэрмоза , Дэйвид . Исби , Педди . Гриффитс , Стивен бэдси . Бэдси , Чарлз . Мессенджер

Фантастика / Русская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Прочий юмор / Классическая детская литература
Марево
Марево

Клюшников, Виктор Петрович (1841–1892) — беллетрист. Родом из дворян Гжатского уезда. В детстве находился под влиянием дяди своего, Ивана Петровича К. (см. соотв. статью). Учился в 4-й московской гимназии, где преподаватель русского языка, поэт В. И. Красов, развил в нем вкус к литературным занятиям, и на естественном факультете московского университета. Недолго послужив в сенате, К. обратил на себя внимание напечатанным в 1864 г. в "Русском Вестнике" романом "Марево". Это — одно из наиболее резких "антинигилистических" произведений того времени. Движение 60-х гг. казалось К. полным противоречий, дрянных и низменных деяний, а его герои — честолюбцами, ищущими лишь личной славы и выгоды. Роман вызвал ряд резких отзывов, из которых особенной едкостью отличалась статья Писарева, называвшего автора "с позволения сказать г-н Клюшников". Кроме "Русского Вестника", К. сотрудничал в "Московских Ведомостях", "Литературной Библиотеке" Богушевича и "Заре" Кашпирева. В 1870 г. он был приглашен в редакторы только что основанной "Нивы". В 1876 г. он оставил "Ниву" и затеял собственный иллюстрированный журнал "Кругозор", на издании которого разорился; позже заведовал одним из отделов "Московских Ведомостей", а затем перешел в "Русский Вестник", который и редактировал до 1887 г., когда снова стал редактором "Нивы". Из беллетристических его произведений выдаются еще "Немая", "Большие корабли", "Цыгане", "Немарево", "Барышни и барыни", "Danse macabre", a также повести для юношества "Другая жизнь" и "Государь Отрок". Он же редактировал трехтомный "Всенаучный (энциклопедический) словарь", составлявший приложение к "Кругозору" (СПб., 1876 г. и сл.).Роман В.П.Клюшникова "Марево" - одно из наиболее резких противонигилистических произведений 60-х годов XIX века. Его герои - честолюбцы, ищущие лишь личной славы и выгоды. Роман вызвал ряд резких отзывов, из которых особенной едкостью отличалась статья Писарева.

Виктор Петрович Клюшников

Русская классическая проза