Рождение и гибель цивилизаций

Земледельческая деятельность требовала координации усилий тружеников долины или междуречья. Река, как магнит, притягивала людей и соединяла. их в коллективном труде. Прежде недоверчиво настроенные по отношению друг к другу общины и даже исконные враги должны были объединиться во имя общей цели и попытаться понять друг друга. Вековые барьеры языков и обычаев устранялись в общей работе по извлечению богатств из речных долин. Как отмечал Л. И. Мечников в своем труде «Цивилизация и великие исторические реки», «специфическая географическая среда этих рек могла быть обращена на пользу человека лишь коллективным, сурово дисциплинированным трудом больших народных масс, хотя бы состоявших из самых разнообразных этнических элементов… Малейшая оплошность при прорытии какого-нибудь канала, простая леность, эгоизм одного человека или небольшой группы при общей работе над созданием коллективного богатства — оберегания драгоценной влаги и рационального пользования ею — могли быть причиной бедствия и голодовки всего народа. Под страхом неминуемой смерти река-кормилица заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, хотя бы в действительности отдельные группы населения ненавидели друг друга».

Такого единства и слаженности действий требовала любая река независимо от ее размера, все равно называлась ли она Нилом, Хуанхэ, Индом, Крехе или Кызыл-Ирмаком. Правда, не везде было достигнуто объединение всех общин, населявших долину одной реки. Эфиопия и Египет существовали отдельно друг от друга в пределах одного Нила, а Нижний и Верхний Египет не раз разделялись. Не всегда были объединены в одно государство и долины Тигра и Евфрата. Однако потребность в согласованной деятельности настоятельно требовала объединения всех, кто жил в долине той или иной реки или источника пресной воды. Необходимость в таком объединении усиливалась по мере того, как рост народонаселения в земледельческих общинах, вызванный увеличением продовольственной продукции, делал настоятельным принятие мер по еще большему умножению урожаев зерна.

Словно жемчужины, нанизываемые на одну нитку, земледельческие общины объединялись на том или ином отрезке сухопутных магистралей. Течение реки усиливало линейный порядок человеческих общин, сложившихся вдоль этих магистралей. Более того, ритм реки диктовал линейную последовательность в чередовании сельскохозяйственных работ и отдельных трудовых операций. Расположение полей и борозд, в которые опускались семена, дорог, ведущих к реке или иному источнику воды, также подчинялось линейному принципу.

Линейный строй лежал в основе мировосприятия первых цивилизованных народов. На это обстоятельство обратил внимание О. Шпенглер, не раз подчеркивавший тему линейного «пути» в архитектуре Древнего Египта: «Окаменелые лотосы и

пучки папируса, окруженные пурпуровыми стенами, исполински вырастают из просвеченного алебастрового пола, означающего воду. Потолок украшен птицами и звездами. Священный путь от ворот до склепа — картина жизни — представляет собой поток. Это сам Нил, сливающийся воедино с прасимволом направления… Надгробные храмы Древнего царства, в особенности мощный пирамидный храм IV династии, являет собой не рационально расчлененное пространство, как мечеть или собор, а некую последовательность пространств. Сакральный путь, постоянно сужаясь, ведет от ворот у Нила через проходы, ряды, дворы, охваченные аркадами, и колонные залы в усыпальницы, и равным образом храмы Солнца V династии являются не «постройкой», а дорогой, отделанной каменными породами…Египетская душа видела себя странствующей по узкой и неумолимо предначертанной жизненной тропе… Египетское бытие — это бытие странника, бредущего всегда в каком-то одном направлении; весь язык форм его культуры служит воплощению этого одного мотива». Так культура Египта предписывала всем жителям Нила следовать по линии общего пути.

Обращая внимание на отличие древнекитайского стиля архитектуры от древнеегипетского, О. Шпенглер в то же время подчеркивал, что и здесь тема линейного «пути» играла основополагающую роль в мировосприятии этой цивилизации. Он писал о сходстве китайского «прасимвола» с египетским. Линейное движение выражено в китайской ландшафтной архитектуре. «Нигде ландшафт не служил в такой степени непосредственным материалом для архитектуры, — подчеркивал Шпенглер. — Храм не есть отдельное здание, но некое сооружение, в композиции которого холмы и водоемы, деревья, цветы и непременно определенным образом обработанные и расположенные камни играют столь же важную роль, что и ворота, стены, мосты и дома». Такое же мировосприятие характерно, по оценке Шпенглера, и для китайской живописи: «И как сплетенные пути сквозь ворота по мостам, вокруг холмов и стен приводят все же в конце концов к цели, так и живопись ведет наблюдателя от одной детали к другой… Картина в целом не должна быть увидена сразу. Последовательность во времени предполагает некую очередность пространственных частей, сквозь которую взгляду приходится блуждать от одной к другой».