Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века

II. 1297–1305 гг. Восстание Уильяма Уоллеса на юге, Эндрю Морея — на севере. После Фолкеркской битвы (июль 1298 г.) руководство переходит к Хранителям Шотландии Брюсу, Комину, Лэмбертону, Соулсу и другим магнатам.

III. 1306–1314 гг. Восстание Роберта Брюса. После первых неудач он побеждает англичан при Глен Труле и Лоудон Хилле, с успехом ведет гражданскую войну, освобождает шотландские бурги, с 1311 г. совершает набеги на Англию.

IV. 1314–1328 гг. Победа в величайшем сражении войны при Бэннокберне (23–24 июня 1314 г.) дает шотландцам полное превосходство. Боевые действия, переместившись в Англию и Ирландию, складываются в пользу Брюса и венчаются признанием независимости Шотландии по миру в Эдинбурге-Нортэмптоне в 1328 г.

Каждый этап различается как в военно-стратегическом отношении, так и по расстановке политических сил. Войны не были чисто британским делом, и с самого начала к ним были причастны короли Франции и Норвегии, папство, ирландцы, фламандские и ганзейские купцы и т. д. Эти события нашли отклик в «Божественной комедии» Данте, где есть такие строки:

«Там узрят, как гордыня обуяла

Шотландца с англичанином, как имВ своих границах слишком тесно стало».^{613}

Известная хроника флорентийца Джованни Виллани (ок. 1276–1348) также отмечает, что английский король не сумел подчинить «Руберто ди Бузо», который со своими приверженцами укрылся в шотландских горах.^{614}

Но прежде всего следует определить внутреннюю основу освободительного движения. В 1296 г. Эдуарду I противостояли только шотландские бароны (и то лишь немногие) со своими феодальными отрядами. С 1297 г. борьба стала всеобщей и охватила подавляющее большинство шотландцев от самого короля Роберта и знатных лордов до горожан и крестьян. Очевидным поводом такой мгновенной перемены явились меры английских властей, которые попирали права всех сословий Шотландии. Более глубокое объяснение кроется в том, что Шотландское королевство возникло и веками развивалось независимо от Англии, со своими языком и культурой, общественно-политическим и экономическим строем. Поразительно, что в стране, которой, на первый взгляд, так недоставало сплоченности и единства, англичане смогли опереться лишь на ничтожное число сторонников из высшей знати. Тринадцатый век ускорил становление шотландской народности, и на пороге XIV столетия буквально вся страна взялась за оружие. Сопротивление не прекращалось и тогда, когда шотландский король был низложен, а его полководцы разбиты или пленены. Лишившись своих вождей, шотландцы говорили, что держат свои земли «ото Льва» и бьются за него: королевский герб стал символом свободы от иноземного господства, символом шотландской народности.

Графы и бароны были наименее последовательны. Не без оснований опасаясь за свои английские земли, они нередко преследовали личные выгоды и корыстные интересы. Одни (графы Энгус и Марч, отец Брюса лорд Эннандейл) преданно служили Эдуарду I, другие выжидали, третьи не раз переходили с одной стороны на другую. Пертширский барон Уильям Олифант, бесстрашный защитник Стирлинга в 1304 г., после пятилетнего заточения в Англии оборонял Перт уже от имени Эдуарда II, но затем присягнул Брюсу, бился за него при Бэннокберне и скрепил своей печатью Арбротскую декларацию.[97]

И все же среди баронов нашлись лучшие вожди шотландцев: Эндрю Морей, Джеймс Дуглас, Джон Соуле, Саймон Фрэйзер, Томас Рэндолф и многие другие, как и сам Роберт Брюс — благородный граф Кэррик, хотя англичане и высмеивали его как «мужицкого короля» (King Hob).

Более широкую поддержку патриотическому движению оказали мелкие и средние феодалы (лэрды), которым английское господство сулило утрату владений. Именно из их среды вышел Уильям Уоллес. Около 1309 г. три рыцаря — Ситон, Хэй и Кэмпбелл — поклялись «до скончания жизни защищать свободу державы и короля Роберта <…> против всех смертных: французов, англичан и шотландцев».^{615} При Бэннокберне легковооруженные шотландские рыцари покрыли себя славой.

Духовенство Шотландии ревностно отстаивало как привилегии своей церкви, так и независимость своей страны. Мы видели, какую роль играли епископы Фрэйзер, Уишарт, Крэмбет, Морей, Лэмбертон. Политикой и дипломатией они не ограничивались: когда в 1317 г. в устье Форта ворвались английские пираты, епископ Данкелдский Уильям Синклер надел доспехи, вскочил в седло и сам отразил нападение.^{616} Примеру епископов следовали другие прелаты, священники и даже монахи.