Рожденная в гетто

На маленькие доходы Пьер стал покупать картины. Большую часть своих денег отдавал на издание манифестов Андрэ Брэтона и процветание членов его кружка.

Младший их брат, способный к математике и точным наукам, резко отличался от старших близнецов, он продолжил учебу и закончил Polytechnique. Стал главным инженером путей сообщения Франции. Младшая сестра Дениз, в отличие от рослых братьев, маленькая, худенькая, вслед за ними тоже увлеклась искусством и стала знаменитым фотографом Дениз Коломб, а муж ее, товарищ брата, инженер-кораблестроитель, контр-адмирал, был директором Сайгонского порта до тех пор, пока им управляли французы. Уже на пенсии этот огромного роста человек с седой шевелюрой жюль-верновского Паганеля бегал за своей женой как собачка и носил тяжелую аппаратуру. Они были неразлучны. Дениз, благодаря братьям, сумела снять всех сколько-нибудь знаменитых художников ХХ века. Особенно хороши ее портреты Пабло Пикассо, Доры Маар, Джакометти, Макса Эрнста, Кальдэра, Дэ Сталя, Софи Таубер, двойной портрет Леонор Фини и Леонор Карингтон, Шагала, Брака и моей подруги Елены.

В 1924 году в Париже Пьер открывает на Рю Бонапарт свою галерею Galere Pierre. В самом начале ее существования в 1925 году он выставляет Миро, устраивает сюрреалистическую выставку с участием Ман Ре, Пикассо, Арпа, Поля Клее, Де Кирико, Андре Масона, Макса Эрнста, с каталогом и с предисловием Андре Брэтона, в 1930-м – скульптуры Матисса. В 1931 году – Джакометти, в 1934-м – Бальтюса, Маньели, в 1938-м – Анри Мишо, в 1939-м – Лама. Во время немецкой оккупации Пьер уезжает вместе с женой и двумя детьми в Америку. На этом его успехи не останавливаются. После войны он открыл Реоппеля, Веру де Сильва. Удача и деньги сопутствовали ему всю жизнь, а заодно – широта и щедрость.

Эдуард еще долго помогал отцу в его кружевном деле.

Всю войну он провел во Франции, прятался от немцев, голодал, скрывался в маленьких деревушках.

Романтик, истинный поэт, он созерцает мир, пишет, путешествует, издает несколько книг « Остров » и « Мой век на веревочке » с воспоминаниями, сомнениями, заметками. Объездил Латинскую Америку, побывал в Панаме, Мексике, Венесуэле, Кубе, США. Побывал на Антильских островах и подружился с поэтом Эмме Сезером. Попутчик сюрреалистов, в тридцать лет под именем Эдуард Казеев печатает триста пятьдесят экземпляров книжки «Повод к сохранению органа безрассудства и письмо Андрэ Бретону, вождю сюрреализма». Свою галерею он открыл только в 1953 году. Он тоже выставлял выдающихся художников Макса Эрнста, Наталью Гончарову, Альберта Маньели, Вольса, собирал, как и брат, искусство Африки и Океании.

Это были настоящие галерейщики, каких уже сейчас не бывает, динозавры. Вымершие особи. Предвестники эпохи.

Пьер умер в 1964 году в муках от рака легких. После его смерти Эдуард пишет: « Мы были единое целое. И только после смерти брата я ощутил свою самостоятельность. У меня появилось второе дыхание, я хотел жить за нас, за двоих ». Однако ничего не изменилось в его жизни. Да и хотел ли он этого? Пьер просто продолжал жить в нем.

Меня Эдуард, по-моему, в этом бедламе, в этой выставочной толпе не заметил бы. Не обратил бы внимания, если бы не Лена, которая рассказала, что я из России, что вышла замуж за француза, что у меня слабое сердце и я скоро уеду назад. Это его заинтересовало. Эдуард вообще увлекался женщинами с проблемами. Здоровые, просто красивые без «тараканчиков» в голове, его не интересовали. Женат он был один раз в молодости на танцовщице с острова Мадагаскар, с которой во время войны они расстались на радость родителям, особенно суровой матери.

После того яркого вернисажа я видела Эдуарда раз или два перед отъездом в Советский Союз. Он даже предложил моей подруге оплатить, если надо, обследование и операцию в Америке, но решение уже было принято, и я вернулась.

Года через полтора, на русский старый Новый год, он приехал ко мне в гости с новой подругой – американкой двадцати четырех лет. Подобрал он ее где-то рядом со своим домом в Испании, на пляже, в обществе хиппи. Она была девушкой из типичной средней американской семьи, убежавшей из дома, но все закончилось нервным срывом. Вот тут-то Эдуард ее и подобрал. Привела я их на праздник в гостиницу «Советская», самое элитное, модное место для празднования старого Нового года. Таких красивых и нарядных женщин девица сроду не видела. Даже Эдуард был поражен, что, как ему казалось, в нищем Советском Союзе такое возможно. Шел 1968 год. Они мне привезли жоржетовое зеленоватое платье с глубоким вырезом на спине и декольте с оборкой. Это платье еще и сейчас смотрится как произведение искусства, и дочь моей подруги – Лидуся, ныне тоже кинематографист, двадцать пять лет спустя в нем пошла на свой первый Каннский фестиваль.