Рожденная заново

К ней никто не приходил, никто не звонил ей, ведь она никому не сказала, куда отправляется «на отдых». Ей не хотелось даже слушать радио. Юлии казалось, что оно пищит слишком назойливо. К тому же она физически была не в состоянии настроить радио на определенную радиостанцию и должна была бы довольствоваться только тем, что нравилось дежурному радиоцентра клиники. Поэтому она предпочитала вообще отказаться от радио.

В клинике у Юлии было много свободного времени. Она не могла вспомнить, чтобы у нее когда-нибудь было столько. Ей всегда казалось, что она мчалась по жизни не переводя дух. В последние годы ей удавалась даже такая премудрость, как накраситься, едва глядя на себя в зеркало. Она заранее знала, что ее вид не доставит ей удовольствия и внутренне как бы отрешалась от своего облика.

Когда же это началось? Она была такой красивой девочкой. Нет, нет, в этом она была уверена! Она видела себя той девочкой: длинноногая, с каштановыми волосами, с темно-голубыми глазами, которые Роберт называл «фиалковые глаза». Ах, как давно это было!

А еще раньше, когда она была просто маленькой Юльхен Хайнкес, все ее боготворили: отец, простой человек, ни в чем ей не отказывавший, и мать, часами просиживавшая за швейной машинкой, чтобы сшить для дочери красивые платья, которые они никогда бы не смогли купить в магазине. Юлия всегда была одета как куколка. Даже в джинсах или комбинезоне она выглядела такой модной и очаровательной, как будто ей предстояло идти не на площадку для игр или в школу, а прямо на демонстрационный помост.

Правда, ее сверстники частенько издевались из-за этого над Юлией. Но их насмешки ничего не значили для девочки.

— Вы просто завидуете! — говорила она в ответ на обидные реплики и гордо откидывала головку назад так, что только разлетались ее блестящие локоны.

И это было ее твердое убеждение. Оно-то и делало Юлию совершенно неуязвимой. Она всегда была самая красивая, в каждом классе и в каждой группе. Намного элегантнее, чем кругленькая Аннелорэ — дочь владельца фабрики, которая могла позволить себе все, но всегда одевалась безвкусно.

Но было бы несправедливо утверждать, что вокруг Юлии были только зависть и насмешки. Совсем наоборот! Ее всегда любили. Ведь она собственно никогда никого из себя не корчила. Быть красивой означало для нее нечто само собой разумеющееся, а умение красиво одеваться входило в это понятие. Она никогда не могла понять, как это люди могут не обращать внимания на свою одежду. Платье нужного силуэта, жакет подходящего цвета даже из неприметной девушки могли сделать чудо! Даже при помощи красивого шелкового платка можно было устроить волшебство!

В школе преподаватели относились к ней скептически: их раздражал ее неизменно безупречный вид. Как бы она ни отвечала на уроках, отметки ей всегда ставили хуже, чем она заслуживала. Преподавательский состав был солидарен в одном: нельзя ожидать ничего хорошего от девушки, у которой в голове только туалеты.

Но и это не имело для нее большого значения. Больше всего на свете ей хотелось поскорее закончить школу.

Журналы мод представляли для нее гораздо больший интерес, чем учебник по истории или алгебре.

Еще совсем маленькой девочкой она вырезала тупыми ножницами самые привлекательные модели из журналов, наклеивала их на яркую упаковочную бумагу и разыгрывала целые сцены с ними. Когда Юлия немного подросла, они с матерью подолгу сидели с горящими щеками над журналами мод, возбужденно обсуждая, какое направление моды победит, а какое исчезнет? Но основной проблемой было, как сшить модное платье, не тратя больших денег.

Да, конечно, это ее мать, Йоханна Хайнкес передала по наследству дочери свое ощущение линий, свой вкус и интуицию. Она развила и вкус дочери, поощряла ее интересы.

Еще один вопрос одинаково волновал и мать, и дочь: где и когда Юлия сможет появляться в этом сногсшибательном вечернем или в изысканном коктейльном платье, рискнет ли одеть смелый пляжный костюм? Сшить такой наряд не составляло особого труда для фрау Хайнкес, но вряд ли мог бы появиться случай воспользоваться этими туалетами.