Рожденные в дожде

Вок почувствовал, как что-то, однажды утерянное, снова наполняет его изнутри. Он понесся по сцене, добавляя энергии в голос, под удивленные взгляды друзей, которые переглянувшись и обменявшись улыбками, тоже стали преображаться.

Пэд начал вскидывать руки выше головы и качаться всем корпусом! Димон ходил взад-вперед, размахивая бас-гитарой, как топором! Слайд и Раф метались в пространстве, иногда сходясь, и начиная играть друг перед другом!

Они больше не думали о себе, став самими силами природы, бессознательными энергиями стихий!

Вок закрыл глаза, выплевывая высокие ноты в микрофон. И в нем остался лишь ветер…

♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪

Они стояли в холодном ночном воздухе. Выход здания, где только что завершился концерт, выпускал из себя группки старичков, улыбками и кивками вежливо прощающихся с музыкантами. В стороне, Кэп опять обсуждал что-то с тем дедулей, довольно пожавшим ему потом руку, и погрузившимся в огромный джип, дверь которого заботливо открыл вышколенный водитель.

Парни искоса наблюдали за ними.

– Видимо, это очень важный дед! – Пэд кивнул на сухую фигурку.– Возможно, сам фараон, вылезший из своего склепа.

– Я думаю,– подхватил эстафету остроумия Раф.– Он какой-нибудь Израильский министр рока!

– Почему бы и нет, – Вок улыбнулся своей прежней улыбкой,– Израиль – богатая страна. Их министерство культуры, должно быть, хорошо развито.

– Ты вернулся!– перебил его Слайд, и выкрикнул окружающему их пустому пространству. – Он вернулся!

– Он вернулся!– подхватили нестройные голоса, и руки захлопали Вока по плечам и спине.

– Да! В Израиле, определенно, есть должность министра рока…– рассмеялся Димон.

Привлеченный их активностью, подошел довольный Кэп:

– Прекрасно выступили! Молодцы! Вижу, к вам вернулся былой задор!

Они не нашлись, что сказать, и он продолжил:

– Я рад, что мы, наконец-то, поняли друг друга! Правда, когда вы начали сбрасывать свои пиджаки и закатывать рукава, на минуту мне показалось… Но вы – настоящие профессионалы, всем очень понравилось!

Они коротко обсудили организационные моменты, и, уходя, Кэп оглянулся на музыкантов:

– Подвезти?

– Я на своей ,– Слайд указал большим пальцем за спину.

– Спасибо, мы с ним,– кивнул Раф.

– Хорошо. Тогда, до встречи,– улыбающийся продюсер направился к своему авто.

Слайд обернулся к Воку, которому нужно было добираться в противоположную сторону от остальных музыкантов:

– Не волнуйся, я сделаю крюк. Не стоит тебе кататься с этим говнюком.

– Не надо, я на каршеринге,– Вок посмотрел в приложение.– Тут как раз, неподалеку тачка.

– Уверен?

– Да,– Вокалист улыбнулся.– Мне надо кое-что осмыслить в своей жизни.

Что ж, Вок любил побыть один.

– Ладно. Только осмысливай не как тогда, в квартире.

Вокалист засмеялся. Попрощался с группой и скрылся в темноте.

Запрыгивая в тачку Слайда, музыканты были уверены, что теперь-то уж все наладится!

Outro:

Во рту не сигарета, а травинка,

В руке его вода–не пиво

Ходил не по дорогам – по тропинкам

И жил– не в этом душном мире

Он редкий был рок-музыкант –

Мир пал во дни речитатива.

Он не бросал на ветер фраз,

Да и вообще, не много говорил

По вечерам смотрел не фильмы, а закаты

Писал он не в подъездах оскорбленья

А на листах стихи, и, иногда рассказы,

Не рисовал х*и, а рисовал людей он

Был взгляд наивный, и был голос свежий,

Распахнуты глаза, как у младенца,

Лицо не скорчено от недовольства жизнью,

И рот не искривлен язвительной усмешкой

Короны не носил на голове,

Хотя, в почете нынче сей аксессуар,

А вместо этого – гитара на спине

И в волосах венок из диких трав

Любил он небо. Раз на то пошло–

Не падало оттуда птичее дерьмо,

А падал солнца свет, иль лист, иль дождь

Я все сказал. Он был один в наш век –

Из нас последний человек.

– Раф. «В память о Воке»

Они не сразу поняли, что произошло… не сразу поверили, когда начались звонки… Уточняли и переспрашивали… И ,затем, опять уточняли… Этого просто не могло быть… День. Они смеялись вместе день назад… День назад они вместе выступали на сцене… День назад, они, в очередной раз, стали героями вечера… А следующее утро изменило их всех…

Их мир, всегда представлявшийся чем-то непоколебимым, оказался предательски неустойчив. Жизнь, в своей излюбленной манере, дурным гопником выскочила из подворотни и отняла самое ценное…