Рождественский ангел. Рассказы и стихи для чтения детям

– А ведь Дане полезен воздух, – сказал отец, наблюдавший за ним издали, из кабинета. – Вы дома его слишком много держите взаперти. Посмотрите, мальчик пробегался, и какой у него здоровый вид! Нельзя держать мальчика всё время в вате.

Но дамы так дружно накинулись на него и наговорили сразу такую кучу ужасов о микробах, дифтеритах, ангинах и о дурных манерах, что отец только замахал руками и воскликнул, весь сморщившись:

– Довольно, довольно! Будет… будет… Делайте, как хотите… Ох уж эти мне женщины!..

Ёлка в капельке

Хорошо вспоминается из детства рождественская ёлка: её тёмная зелень сквозь ослепительно-пёстрый свет, сверкание и блеск украшений, тёплое сияние парафиновых свечей и особенно – запахи. Как остро, весело и смолисто пахла вдруг загоревшаяся хвоя! А когда ёлку приносили впервые с улицы, с трудом пропихивая её сквозь распахнутые двери и портьеры, она пахла арбузом, лесом и мышами. Этот мышистый запах весьма любила трубохвостая кошка. Наутро её можно было всегда найти внутри нижних ветвей: подолгу подозрительно и тщательно она обнюхивала ствол, тыкаясь в острую хвою носом: «Где же тут спряталась мышь? Вот вопрос». Да и догоревшая свечка, заколебавшаяся длинным дымным огнём, пахнет в воспоминании приятной копотью.

Чудесны были игрушки, но чужая всегда казалась лучше. Прижав полученный подарок обеими руками к груди, на него сначала и вовсе не смотришь: глядишь серьёзно и молча, исподлобья, на игрушку ближайшего соседа.

У господского Димы – целый поезд, с вагонами всех трёх классов, с заводным паровозом. У прачкиного Васьки – деревянный конь: голова серая, в тёмных яблоках, глаза и шея дикие, ноздри – раскалённые угли, а вместо туловища толстая палка. Оба мальчугана завидуют друг другу.

– Посмотри, Дима, – изнывает от чужого счастья кривобокая, кисло-сладкая гувернантка, – вот дырочка, а вот ключик. Заводить надо так: раз-раз-раз-раз… У-у! Поехали, поехали!..

Но Дима не глядит на роскошный поезд. Блестящие глаза не отрываются от Васьки, который вот уже оседлал серого в яблоках, стегнул себя кнутиком по штанишкам, и вот пляшет на месте, горячится, ржёт ретивый конь, и вдруг галопом вкось, вкось!.. У Димы катастрофа: крушение поезда, вагоны падают набок, паровоз торчит вверх колёсами, а колёса ещё продолжают вертеться с лёгким шипением.

– Ах, Дима! Зачем же толкать паровозы ногами? Как тебе не стыдно?..

– Не хочу паровоза, хочу Васькину вошадь! Отдайте ему паровоз, а мне во-шадь! Хочу вошадь!

Но гордый Васька гарцует, молодецки избоченившись на коне, и небрежно кидает:

– Ишь ты какой! Захотел тоже!..

Что говорить, волшебна, упоительна ёлка. Именно упоительна, потому что от множества огней, от сильных впечатлений, от позднего времени, от долгой суеты, от гама, смеха и жары дети пьяны без вина, и щёки у них кумачово-красны.

Но много, ах как много мешают взрослые. Сами они играть не умеют, а сами суются: какие-то хороводы, песенки, колпаки, игры. Мы и без них ужасно отлично устроимся. Да вот ещё дядя Петя с козлиной бородкой и козлиным голосом. Сел на пол, под ёлкой, посадил детей вокруг и говорит им сказку.

Не настоящую, а придумал. У, какая скука, даже противно. Нянька, та знает взаправдушные.

Михаил Кузмин

Ёлка

С детства помните сочельник,Этот детский день из дней?

Пахнет смолкой свежий ельникИз незапертых сеней.Всё звонят из лавок люди,Нянька ходит часто вниз,А на кухне в плоском блюдеРазварной миндальный рис.Солнце яблоком сгораетЗа узором льдистых лап.Мама вещи прибирает,Да скрипит заветный шкаф.

В зале всё необычайно,Не пускают никого,Ах, условленная тайна!Всё – известно, всё – ново!Тянет новая матроска,Морщит в плечиках она.В двери светлая полоскаТак заманчиво видна!В парафиновом сияньеСкоро ль распахнётся дверь?

Эта сладость ожиданьяНе прошла ещё теперь.

Саша Чёрный

Рождественский Ангел

– Подайте, Христа ради, милостыньку! Милостыньку, Христа ради!..

Никто не слышал этих жалобных слов, никто не обращал внимания на слёзы, звучавшие в словах бедно одетой женщины, одиноко стоявшей на углу большой и оживлённой городской улицы.

– Подайте милостыньку!..

Прохожие торопливо шагали мимо её, с шумом неслись экипажи по снежной дороге. Кругом слышался смех, оживлённый говор…

На землю спускалась святая, великая ночь под Рождество Христово. Она сияла звёздами, окутывала город таинственной мглой.

– Милостыньку… не себе, деткам моим прошу…