Рождественский пёс Рыжик

Помнится, я ещё в тот момент успел подумать о том, что совсем скоро Рождество. А может даже оно уже наступило. Словно в подтверждение моим мыслям, где-то поблизости раздался залп салюта и светлое, рождественское небо украсили разноцветные фейерверки. И тут…

– Ты абсолютно прав, мой друг, – раздался спокойный голос где-то совсем рядом со мной… Рождество действительно наступило только что, с чем я тебя и поздравляю.

Нет, это никак не могло быть сном! Я в ту же минуту вскочил и увидел прямо перед собой того самого Снеговика, в которого ещё несколько минут назад отказывался верить. Белоснежного, улыбающегося и … абсолютно живого.

– Ты… ты чего это? – спросил я по-собачьи, запинаясь с испугу, хотя со стороны, скорее всего, казалось, что не самый умный пёс решил от скуки облаять снеговика, – Ты ожил что ли?

Снеговик вздохнул, слегка покачивая головой, причём его шляпа-ведро от этого слегка переместилась в другую сторону, и произнёс укоризненно:

– Ты повторяешься, мой бедный друг, я ведь только что уже ответил тебе на этот вопрос, – напомнил он.

– Я тогда решил, что сплю, – буркнул я в своё оправдание, – потому что не может такого быть, чтобы Снеговики ни с того ни сего оживали, разговаривали и ходили.

– Вот как? – спросил он немного высокомерно, – Ты в этом уверен?

– Ну, конечно!

– Очень хорошо, – почему-то грустно улыбнулся Снеговик, – тогда позволь задать тебе ещё один вопрос: а что ты делаешь прямо сейчас?

Честно говоря, его вопрос меня здорово сбил с толку. Действительно, петрушка какая-то получается, да и только! Я не на шутку задумался, потому как ни разу в жизни ещё не оказывался в такой странной ситуации, а Снеговик – большой и важный, смотрел на меня внимательно и, по-видимому, ждал ответа.

– Разговариваю со Снеговиком… – наконец, тихо выдавил я.

Он удовлетворённо кивнул, от чего его ведро, изображавшее шляпу, съехало на затылок.

– Вот видишь, – он снова махнул головой, возвращая свой головной убор на место, а затем добавил:

– И кстати, должен сказать тебе, если ты до сих пор этого сам не заметил, что собаки в обычной жизни, тоже вообще-то не разговаривают. Однако наша с тобой беседа, мой друг, является прямым доказательством обратного.

Тут, надо сказать, я совсем растерялся. Ну и чудеса, – думаю, – а я это как-то совсем упустил из виду, но ведь Снеговик-то прав!

– Просто мне казалось, что такое случается только в сказках, – растерянно протянул я.

– Здравствуйте, я ваша тётя… – недовольно проворчал он, – А мы, по-твоему, где находимся?

– Не может быть! – прошептал я, замерев от восхищения, – В самой настоящей сказке!?

– Ну да, – слегка пожал снежными плечами Снеговик и развёл в стороны руки-ветки, словно было это в порядке вещей и случалось чуть ли не каждую неделю, – сегодня ведь рождественская ночь, а значит чудеса сейчас – это самое обычное дело.

Он потёр самым кончиком руки-ветки крупную сосновую шишку, что была у него вместо носа и неожиданно чихнул.

– Будь здоров! – вежливо сказал я, потому что, как вы уже знаете, был воспитанным псом.

– Спасибо, – ответил Снеговик и улыбнулся беззубым ртом-прутиком. А потом посмотрел на меня как-то особенно пристально.

– Ты ведь понимаешь, что наша встреча совсем не случайна? Дело в том, что я должен рассказать тебе кое-что.

И я, решив уже ничему не удивляться, тряхнул ушами и неподвижно замер, вытянув голову и глядя на него не моргая. А такая поза всегда означает у собак согласие и предельную концентрацию внимания.

– Ты хороший пёс, – сказал Снеговик, – добрый, чуткий и весёлый… Думаю, да нет, я просто уверен, что ты сможешь стать отличным другом.

Говоря откровенно, немного хороших слов я слышал в свой адрес. Снеговик как будто знал о чём я думаю, потому что добавил:

– И несмотря на свою нелёгкую жизнь, ты не озлобился и сердце твоё не зачерствело. И не превратилось в кусок льда. Ты так и остался милым, симпатичным пёсиком, радостно встречающим каждый свой день и готовым прийти на помощь каждому.

Он снова дотронулся до своего носа-шишки, но уже не чихнул, а улыбнулся задумчиво, словно вспомнил что-то приятное.

От удовольствия мой хвост сам по себе начал выделывать всякие штуки и даже взбил позади меня небольшой снежный вихрь. Ведь, согласитесь, слышать такое кому угодно будет приятно. Но затем Снеговик отчего-то печально вздохнул и показал на дом, стоящий посередине между двумя другими.

– В нём, – начал он, – в квартире № 67, живёт одна хорошая девочка. Её зовут Таня. И к сожалению, она очень больна. Настолько, что даже не может ходить.

– Какая жалость! Неужели ей ничем нельзя помочь? – воскликнул я, потому что сразу же представил, как должно быть грустно, когда не можешь бегать, прыгать или даже просто сделать несколько шагов.