Рождественский пирог

Эдвард расположился в потертом кожаном кресле и довольно покряхтывал, точно медведь в своей берлоге. Джокаста, завернувшись в малиновую шаль, устроилась между сыновьями на большом сливового цвета диване. Табита присела на подлокотник отцовского кресла. Оглядев Стентонов, я поняла, что места для раздачи подарков давно установлены и ничто и никогда не изменит этого распорядка, и невольно позавидовала, вспомнив, как в нашей семье вскрывали подарки под звук телевизора, в то время как мама нервно хлопотала на кухне. Вот в какой семье я должна была расти, подумала я, преисполнившись жалости к самой себе. Неприятное чувство я решила заглушить новой порцией вина, хотя вообще-то у меня нет привычки надираться, тем более среди бела дня.

Дэйви успел принести из моей комнаты корзинку с Джики, я наклонилась к обезьянке, погладила сквозь прутья и украдкой смахнула слезу. Ну почему у меня нет такой интересной, пусть и слегка шизанутой семьи? Я могла бы стать кем угодно, совершенно другим человеком, если бы выросла среди таких людей. Ну что за никчемные глупости в голову лезут! Каждому из нас дана та семья, которую мы заслуживаем.

— Поппи…

Я подняла голову и обнаружила, что все на меня смотрят. Похоже, Дэйви уже не первый раз окликает меня.

— Ой, простите, я задумалась, — смущенно промямлила я.

Эдвард встревожился:

— Скучаешь по дому? Может, ты хочешь позвонить родителям? Я бы тоже загрустил, если бы мне пришлось провести праздник вдали от своей семьи. Рождество всегда так действует. Помню, однажды я был в Египте, пытался купить саркофаг, так я тогда беспрестанно звонил домой. Ужасно, ужасно тяжело…

— Нет-нет. Правда, все нормально.

Не признаваться же, что грусть моя вызвана завистью, а вовсе не тоской по дому.

Дэйви усадил меня рядом с собой и сжал мне руку. Джокаста перегнулась через него и прошептала:

— Милая, может, у тебя просто попа болит? Если да, то я быстро договорюсь с больницей, чтобы тебя приняли…

— Нет, что вы! — перепугалась я и, разумеется, залилась ненавистным румянцем.

Алекс, сидевший по другую сторону Джокасты, хохотнул, и, естественно, всем тут же понадобилось рассказать Табите, что за цирк я накануне учинила. В деталях рассказать. Дэйви принялся кривляться, изображая, как я лежала на постели, для пущей убедительности он даже повизгивал. На мой взгляд, явно переусердствовал.

— Бедняжка, — посочувствовала Табита, когда все наконец заткнулись. — Думаю, примочки из гамамелиса и чайного дерева помогут. Я сейчас принесу…

— Спасибо, не надо, у меня все прошло, — заверила ее я, пытаясь не обращать внимания на хрюкающий смех, доносившийся с другого конца дивана.

Чтобы взбодриться, я припомнила, что мне наобещал Алекс в погребе. Но почему Дэйви так посмотрел на него, когда мы поднялись? Неужели он думает, что я недостаточно хороша для его братца?

Все засуетились, разбирая подарки, и я с облегчением обнаружила, что дары Стентонов не такие уж сногсшибательные, так что можно не переживать по поводу скромности своих собственных. Табита нервно наблюдала, как мы вскрываем ее подарки. Мне на колени вывалилось нечто вязаное и мешковинное. Вперемешку с грязно-бежевыми нитями болтались ракушки и перышки. Я беспомощно повертела подарок. Что это за ерунда? Шапочка, что ли? Я огляделась и увидела, что другим достались точно такие же штуковины и все пребывают в недоумении.

— Ладно, Табита. Я сдаюсь. Это что, сеточка для волос? — спросил Дэйви, недоуменно морща лоб.

— Совсем не сеточка. Это такая современная сумочка, да? — Джокаста пыталась высвободить из вязаных пут свое кольцо с бриллиантом.

Табита одарила нас жалостливой улыбкой.

— Это ловушки для снов. Я сама их смастерила. Их нужно повесить над кроватью, и они будут ловить кошмары. Я вплела в них кусочки земной магии, чтобы их энергетические потоки совпадали с вашими.

Дэйви ткнул меня в бок, и я подавилась смешком.

— Очень полезная вещь, дорогая, и очень красивая, — сказал Эдвард, поспешно кладя свою ловушку на пол.

— Я научилась делать их на курсах, — похвасталась Табита. — От них исходят такие положительные вибрации, правда?

— Вибрации? — растерянно переспросила Джокаста. — Да-да, конечно, — ласково добавила она, легонько пнув Алекса.

— Ой! — вскрикнул он. — Ну да, всю жизнь мечтал о такой штуке!

Мои подарки приняли с большим удовольствием, и, кажется, никто не заметил, что мы их ополовинили в поезде. Дэйви быстро расправился со своими перчиками, а затем накинулся на чужие конфеты.

Эдвард подарил Джокасте крошечную коробочку, которую она открыла с восторженными криками. Как мне объяснили, внутри лежал неограненный алмаз. Он дарил их раз в три года. Джокаста вручила мужу папирус второго века нашей эры, который привел Эдварда в полный экстаз. Ужасно странные подарки, правда? Как непохоже на стандартные носки и штаны, которые дарят друг другу на Рождество обычные люди. Алекс извинился и пообещал всем подарки из Парижа, как только авиакомпания вернет ему багаж. В ответ раздался ропот, — видимо, такое случалось не впервые.