Рождество Шерлока Холмса

Святочный детектив

Вильгельмина. Каждый раз, когда я слышу это мягкое и вместе с тем мужественное имя, передо мной проносятся отрывки истории, самой необычной во всей моей картотеке. Сам Холмс когда-то назвал его единственным, делом, в котором он ни разу… Впрочем, обо всем по порядку.

I

Рождество 18… года мы с Холмсом должны были встречать в Трансильвании. Граф Влад Ц., знакомый моего приятеля по «Истории с Миной Харкер», любезно пригласил нас провести праздники в своем родовом замке на границе с Молдавией. Упомянутой истории я, как ни бился, припомнить не мог, и какое-то предчувствие касательно графа с самого начала беспокоило меня. Тем не менее, предвкушение дальней поездки в компании с лучшим другом грело мне душу. Запасшись теплыми вещами и ружьями – граф обещал «дивную» охоту на волков – мы битый час в буквальном смысле сидели на чемоданах, однако некстати разыгравшаяся погода грозила нарушить наши планы.

— Вот же валит!

Холмс, в сером шерстяном костюме и охотничьих сапогах с выделкой из оленьей кожи, нетерпеливо переминался возле края платформы вокзала Черинг Кросс, поглядывая на мутное небо. Снег, не переставая, шел третий день, грозя похоронить город под своим серым саваном. Я бы рад назвать его белым, но вы слишком хорошо знаете, что представляет собой наш Лондонский снег. Густо набитый сажей фабричных труб и вымазанный каминной копотью он скорее напоминал серу, какая выпала однажды на долю Содома и Гоморры. Колеса кэбов вязли в этой студенистой каше, лошади скользили и жалобно ржали, закидывая себя и седоков ошметками грязи. Стоит ли говорить, что сообщение с Саутгемптоном при таком положении вещей оказалось прерванным.

— Как вам это нравится, Джонни? — проговорил мой друг, похлопывая стеком по голенищу сапога.

— Если сегодня не перестанет, будем справлять Рождество дома, — стараясь предать мужества голосу, выговорил я.

— Вот именно, Ватсон! Останемся куковать тут, как Гефсиманские петушки. Станем кушать морковный пирог миссис Хадсон, выслушивать пение этих несносных детей на пороге и лазать друг к другу в носки в поисках пошлых презе… подарков.

— Вы правы, мон Шер. Увы.

— Я же просил не называть меня так! Все равно какой-то вислоусый тигр из ваших индийских джунглей!

Только благодаря своей спортивной форме я смог увернуться от отброшенного стека. Мой друг и без того отчаянно скучал в отсутствии серьезного дела, но каникулы повергали его в самую настоящую депрессию. Я, как мог, старался отвлечь Холмса от праздных измышлений, съедавших его быстрее паров опия.

— В Рождестве есть что-то волшебное. Как говорит миссис Хадсон, Рождество – домашний праздник…

— Вы, в самом деле, так считаете? Я вас умоляю, лучше бы кого-то убили.

Я был поражен мизантропией моего приятеля, которую могла объяснить только досада от задержки поезда. Я уже решил идти жаловаться на расписание в администрацию вокзала, но в этот момент какой-то неотесанный детина, сидевший спиной к нам, неловко выпрямился и стукнулся затылком в плечо моего приятеля.

— Нельзя ли поаккуратнее, милейший?! — вскочил я со своего места. Я был вне себя от возмущения, ибо молодчик даже не удосужился убрать свою голову с плеча Холмса. — Что за шутки?! Вы, похоже, не умеете вести себя в обществе. Впрочем, что взять с американца.

Видя, что заморский гость – это я безошибочно определил по ковбойской, опущенной на самые глаза шляпе – не собирается извиниться, я обошел скамью с обратной стороны в полной готовности преподать молодчику урок хороших манер. Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что вел себя не вполне подобающе, но в тот момент я был довольно утомлен ожиданием.

— Бог мой, Холмс. Да он мертвецки пьян!

Голова невежи была запрокинута на спинку, так что шляпа удерживалась на своем месте только благодаря тесемке на шее. Глаза его были закрыты.

— Боюсь, что вы слишком точны, Ватсон. Перед нами мертвец.

Мой приятель успел оглядеть своего обидчика и прощупать ему пульс. Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с вердиктом Холмса.

— Похоже, Ватсон, бог услышал наши молитвы.

Мне сложно удержаться от штампа, согласно которому расследование преступления сравнивают с шахматным поединком. Действительно, иное дело весьма напоминает череду ходов двух гроссмейстеров. Обычно считается, что агрессия – прерогатива преступника: он начинает, сыщик принимает вызов. Глядя на моего друга, я порой не могу отделаться от мысли, кто же является истинным агрессором.

— Пожалуйста, разойдитесь. Я врач, мой друг – представитель полиции.

Не без труда мне удалось расчистить перрон от успевших скопиться зевак с помощью подоспевшего постового, которого я отправил за полицией.

— Присоединяйтесь ко мне, Ватсон. У меня есть для вас кое-что интересное, вот тут на снегу.

Вслед за Холмсом я вынужден был опуститься на землю, не преминув, впрочем, подложить под колени газету.

— Что это, Турция?

Как раз напротив ковбоя по снегу была выведена надпись: TurKey.

— Да, похоже, это последнее, о чем пожелал сообщить этому свету наш чудак.