Рождённые волевыми

Наконец дверца открылась. Кейн грузно опустился на сиденье, положил руки на руль. Несколько долгих секунд смотрел перед собой и молчал, и от этого молчания было страшнее, чем когда он говорил о том, что нужно сделать.

А потом он заговорил.

— Я не смог принять решение, Несс, — тихо сказал Кейн. — Я знаю, что должен, потому что они собирались сделать то же самое с нами. Но…

Я слышала шорох снаружи — наверное, тот, кто был в сознании, пытался высвободиться. Я никогда не слышала о том, чтобы волевик вёл себя так, как мой, а потому не знала, на что он способен. Нужно было думать быстро, и решение вскоре нашлось само по себе.

— Ты мне доверяешь? — спросила я. — Ты позволишь мне решить?

Кейн зажмурился и кивнул.

— Тогда следуй за мной от начала и до конца, что бы я ни предложила, хорошо?

— Хорошо, — отозвался он.

Я достала из багажника трос, какой обычно используется для транспортировки грузов, и связала того маргандалорца, что был в сознании. Я ощущала, что думал по этому поводу волевик, как будто он в самом деле был человеком; он обещал держать маргандалорца до последнего, потому что стоило ему вернуться ко мне — и парень освободится. Затем я нашла моток верёвки в багажнике и связала второго маргандалорца. Кейн всё это время оставался в машине, и я была ему благодарна за это. Мне казалось, что у меня не хватит решимости сделать то, что нужно, если он будет рядом.

Когда с этим было покончено, я заглянула в машину к Кейну.

— Когда я сяду, сразу езжай вперёд как можно быстрее, — еле слышно сказала я.

Он кивнул.

Я обернулась к маргандалорцу, который был в сознании. Всё это время он молчал, провожал меня взглядом, и в его взгляде читалась такая злость, такая ненависть, какой мне ещё не приходилось видеть. Я на мгновение подумала о том, что сильно ошиблась, приняв это решение, но времени на сомнение не было. Много позже я решила, что сделала это ради себя, а не ради него. Ради своего желания прекратить войну и не причинять боль, а не потому, что мне стало жаль человека с такой ненавистью в глазах.

Я со всей силы оттолкнула его, затем отскочила в сторону и проскользнула в машину. Кейн резко тронулся и умчался вперёд. У меня сбилось дыхание, сердце колотилось, как чокнутое, и только когда мы были у дальних городских ворот, до меня наконец дошло, что волевик успел соскользнуть и остаться со мной.

— Мы никому не расскажем об этом, хорошо? — негромко сказала я. — Это был обычный рейд. Всё в порядке.

Кейн кивнул.

Машина остановилась возле ворот, и мы долго оставались в ней, молчали, не шевелились. Я смотрела в ночную даль, скудно освещённую светом фар, и думала о том, что будет теперь. Не совершила ли я самую большую ошибку в своей жизни…

— А что насчёт твоего волевика? — неожиданно спросил Кейн.

Я вздрогнула.

— А что с ним?

— Я видел только оружие, — медленно сказал Кейн. — Я никогда не видел, чтобы он мог сковать кого-то… и, если ты не заметила, тот парень не смог освободиться. Он не смог даже использовать волевик.

Я поёжилась. Об этом я не думала.

И прошло очень много времени, пока я смогла сказать:

— Мы спросим об этом Алека. Только очень осторожно, ладно? Я придумаю, как это сделать.

— Хорошо, — кивнул Кейн.

— Давай продолжать, — сказала я. — Ничего не случилось, помнишь?

— Хорошо. Надеюсь, они успели сбежать.

Сейчас, остыв, я понимаю, что мне не понравилось то, как он реагировал на произошедшее. Мне кажется, Кейн счёл бы за лучшее убить их. Меня пугает то, с какой лёгкостью все вокруг говорят об этом — как будто по ту сторону стены не люди. И как будто им самим не больно от того, что они убивают себе подобных.

Мне кажется, что Алек, Тесса, да все, кто способен убить маргандалорца, может убить и меня. И Кейна. И кого угодно из Ткагарады.

И это — самое страшное.

Запись одиннадцатая. Июнь, 132 год от начала Нового времени

Прошло больше двух недель с того рейда.

Всё поменялось. Я — больше не та напуганная девочка, которую можно повалить с одного удара на пол, теперь для этого нужно постараться. Только Тесса способна это сделать, и то мы очень долго сражаемся прежде, чем это происходит. Что-то подсказывало мне, что это связано с волевиком и волей, и я должна была это проверить.

Изменился и Кейн. Казалось, между нами что-то случилось, и я не понимала, что именно. Больше не было такого, что он мог случайно прикоснуться ко мне, обнять меня. Мы очень редко разговаривали. Я безумно хочу вернуть дни, когда у нас всё это было, и даже пару раз пыталась к нему подойти и поговорить, но что-то меня останавливало. Наверное, всё то же самое — стоило мне открыть рот, как слова будто застревали в горле и не собирались выходить наружу.

А ещё мне казалось, что Алек что-то подозревал.

— Если тебе есть о чём рассказать, расскажи, — как-то шепнул он мне на ухо. — Я должен знать о вас всё.

— Мне нечего рассказывать, — еле слышно отозвалась я.

— Даже про тот рейд, в котором вы были вместе с Кейном?