Розовая гавань

Солнце внезапно скрылось за набежавшей туч кой, и Гастингс вздрогнула. Хотя уже немного успокоилась. У нее есть камень. Она ждала.

И в этот момент вдруг поняла, что скорее погибнет, чем даст себя избить. Швырнув камень, она подняла подол и бросилась к морю.

— Гастингс!

Вода была такой холодной, что она чуть не задохнулась. Нет, терпеть можно, она хорошо плавает, об этом позаботился Бимис. Нужно обогнуть эти скалистые выступы и выбраться на берег в соседнем заливе. Оттуда к замку ведет еще одна тропка, крутая и опасная, но не для тех, кто может пройти по ней с закрытыми глазами, как Гастингс. Вода уже доходила до коленей. Она собиралась нырнуть в следующую волну, однако могучие руки подхватили ее и понесли на берег.

Гастингс отбивалась, как дикая кошка, даже укусила его. Северн швырнул ее на сухой песок и встал над нею, потирая руку.

— Ты просто дура, Гастингс. В такой воде ты бы застыла раньше, чем утонула.

— Я умею плавать.

Она лежала на спине, не сводя с него глаз. Сейчас он убьет ее. И вдруг представила его другим: тогда он улыбался, целовал ее, ласкал грудь, а она прижималась к нему все сильнее, упивалась его ласками, они были одним целым, и она верила, что это навсегда.

Гастингс истерически расхохоталась над собственной глупостью. И не могла остановиться. На глазах выступили слезы. Дурацкие слезы.

Северн наклонился к ней.

И тут она со всей силы ударила его в пах. Еще не веря, он уставился на нее, а затем она превратилась в алую дымку перед глазами.

— Не стоило так делать, — прохрипел Северн.

В следующий миг он уже катался от боли по песку, а Гастингс вскочила и понеслась к тропинке.

— Не стоило так делать, Гастингс, — укорил ее Гвент, стоявший на краю утеса. — Теперь ему волей-неволей придется вам отплатить. С ума вы, что ли, сошли? Если вы убили в нем мужчину, как он обзаведется ребенком?

— Он уже обзавелся ребенком, только не желает в это верить из-за непроходимой тупости.

— Но ради всего святого, зачем же бить именно в пах? Я попытаюсь ему внушить, что у вас помутился рассудок. Вы уверены насчет ребенка?

Гастингс лишь кивнула, ибо на нее вдруг навалилась страшная усталость.

— Возвращайтесь в Оксборо, — посоветовал Гвент. — А я помогу Северну.

— Тогда я дам тебе булыжник потяжелее.

— Ужасно выглядите, Гастингс.

— Спасибо, Марджори, зато вы, как всегда, божественны.

— У вас мокрое платье, все в песке, рукав оторвался. Северн вас избил? А лицо не тронул. Что ж, это разумно, поможет успокоить тех людей из Оксборо, которые остались верны вам.

— Сомневаюсь, что ночью от Северна будет прок, Марджори, — злорадно усмехнулась Гастингс.

— Северн — хозяин в Оксборо. И его прок для меня заключается в том, что он защищает Элизу.

— Он был таким же неуклюжим, когда овладел вами в детстве, Марджори?

— Ему не следовало болтать. Я не хотела выходить замуж за старика, не хотела отдавать ему свою невинность и отдала ее Северну. Но это случилось много лет назад.

Не ответив, Гастингс заторопилась к лестнице. Нужно быстрее переодеться в мужское платье. Наплевать на бандитов, гораздо хуже, если Северн, вернувшись, изобьет ее на виду у обитателей замка и ненавистной Марджори.

И она может потерять ребенка.

Приказав Тагглу оседлать Мареллу, Гастингс заглянула в каморку, где спали мальчики-слуги. Но вся их одежда была либо мала ей, либо настолько грязна, что ее не хотелось даже брать в руки.

Она улыбнулась стоявшему у ворот Аларту и крикнула, что едет в деревню. Тот махнул ей в ответ, хотя казался озабоченным. Тоже боится, что Северн изобьет ее?

Гастингс поскакала к лавке шорника, велела мастеру Роберту проводить ее в комнату, из которой на нее упало седло, и начала торопливо рыться в сундучках подмастерьев. Схватив нужную одежду и спрятав ее под платьем, она промчалась мимо Роберта, так и не успевшего закончить тираду о великолепии сегодняшнего дня.

На опушке Биторпского леса Гастингс переоделась. Ей опять не повезло. Штаны жали, туника едва доставала до пояса. К тому же нет ни денег, ни еды, ни оружия.

Она досадливо заерзала в седле. Ее действительно стоило высечь. Не из-за Северна, а за то, что оказалась такой непредусмотрительной.

Вернувшись в деревню, Гастингс потихоньку вызвала Эллен в крошечный садик позади лавки, а спустя четверть часа она уже имела в своем распоряжении лук с полудюжиной стрел, кинжал, три ломтя хлеба, завернутые в чистую тряпицу, и одеяло.

— Ты что?..

— Я не мог не пропустить ее, милорд. Она — хозяйка Оксборо и всегда ездила в деревню.

Северн в отчаянии хлопнул себя по лбу. Он явился, чтобы придушить ее, а потом, может быть, даже разорвать на куски. Или по крайней мере накричать хорошенько, пока не остынет его гнев. Что он, собственно, и намеревался сделать на берегу.

— Полагаю, тебе об этом не известно? — мрачно спросил он Алису, подавшую эль.

— А если бы и знала, все равно бы не сказала вам, милорд, — заявила та, — не хочу, чтобы вы навредили ей или ребенку.

— Никакого ребенка нет, — грохнул он кулаком по столу.

— Раз она говорит, что есть, значит, есть.

— Она сама говорила тебе?