– Я… я… я… потому плакал, сынок, что ты мне как раз и напомнил твою мать… Когда я её вспоминаю, я всегда плачу, ведь она умерла на моих, вот этих вот, руках… – Принц затряс перед носом Люка руками, как будто бы вот-вот из воздуха материализуется умирающая Лили, причем непременно на вот этих вот руках… – Тебя уже унес тогда Азаил, а я остался с ней… Она умерла тихо так, спокойно, как уснула… Дай Создатель всякому такую спокойную смерть… Смерть, сынок, это тоже – дар Создателя человеку, да и не только человеку – всем тварям… Феи и Стелла, прежде всего, не понимали этого… Они, понимаешь, думали, что вечность – это благо, что человек должен жить вечно, а не понимали одного… Мир этот не создан для вечности, не создан, а потому смерть – великое благо и для нас всех, и для Лили…
Люк, да и все остальные удивленно посмотрели на Принца – как-то необычно было услышать такие умные слова от этого нескладного, на вид немного слабоумного человека.
– Расскажи мне о ней… – вдруг сказал Люк, присаживаясь на мягкий известковый пол пещеры. – Какая она была… И почему она умерла… И…
– …Она была хорошей… Знаешь, сынок, я и сам не знаю, кого я больше люблю – Фею или Лили… Иногда мне кажется, что это две сестры или вообще одна женщина… Они были так похожи – очень уж любили командовать и думать, что только они знают, как все надо делать… Наверное, поэтому они обе привязались ко мне… Я им никогда не перечил, на мне их души отдыхали… Но в твоей маме было что-то особенное… Фея, она, знаешь, жила и бед не знала, как бабочка – летала с цветка на цветок, как пчелка… А вот твоя мама – Лили – у неё в душе была какая-то трагедия, рана в душе, боль… Она была как раненая лань – опасная – жуть, но – страдающая… Я это понял почти сразу, в Солнечной Башне и мне её было всегда как-то особенно жалко, она была как ребенок, потерявшийся ребенок, сирота, обиженная на всех и вся… Впрочем, слушай, начну по порядку… Однажды моя жена, Фея, попросила меня набрать лечебных травок в лесу и я ушел очень далеко, пока не встретил на лужайке прилипшего к старой сосне карлика Хнума…
– Хнума? Хнума?! Да это ж мой дедушка! – воскликнул внезапно Хрофт. – А он случайно не в красном кафтанчике был?
– В красном… – хором подтвердили оба Зверенка.
– Ну дела-а-а-а-а-а… Редкостный был жадюга и грубиян! Снега зимой от него не допросишься, а склочник, а сквалыга был!!!
– Во-во! – подтвердили Зверята – грубиян он был ещё тот… А что с ним сейчас?
– Да помер он лет десять назад… Отправился за драгоценными камнями на Дальний Юг, да и сгинул там… – махнул ручкой Хрофт в сторону юга.
– Да ну вас! – перебил их Люк. – Пускай отец рассказывает! Мне про маму хочется узнать, а вы тут про что говорите? Отец, говори, говори, не тяни…
– Так вот, встретил, я, значит, этого самого карлика, прилипшего бородой к старой доброй сосне…
Принц от удовольствия закатил глаза – рассказывать истории было самым любимым делом в его жизни, а уж когда его окружали такие благодарные слушатели – и подавно! – и начал он рассказывать ту самую историю, которую я, свидетель тех событий, и изложил в Хронике Принца и Феи со слов всех участников этой драмы – и притом так захватывающе и интересно, что даже Азаил, не выдержав, украдкой подсел к кружку, образовавшемуся вокруг Принца, и стал, затаив дыхание слушать! Зверята то и дело вставляли свои реплики и полностью изложили историю Феи, которая удачно дополнила рассказ Принца, и даже Азаил не остался без дела – он рассказал и свою историю – историю встречи с Феей, своих откровений ей о прошлом мурин и историю падения Муравейника и бегства с малышом Люком за плечами. А я только и успевал тогда записывать их речь на запоминающий кристалл, который у меня был в кафтанчике – уж очень чудная выходила история, тем более что отчасти виною всей этой кутерьме был мой собственный сквалыга и хулиган дед Хнум! Подумать только! Ведь если бы не он, не было бы никогда Люка на свете, а, значит, не было бы и Безликого, да тысячи разных вещей бы не произошло… Чудеса – да и только…
Удивительное было ощущение – вокруг – катаклизмы, идет война не на жизнь, а на смерть, орды из Леса опустошают землю, часть уже опустошена, а в этой сухой и темной известняковой пещере, спрятанной за завесой шумного водопада, сидели все мы и смотрели на лицо нескладного длинноносого человечка с детскими глазами и не замечали времени, которое, казалось, остановилось навсегда…
Люк же сидел с открытым ртом и то и дело вздыхал, охал, а иногда взахлеб смеялся или плакал. Когда же рассказ, наконец, был окончен – было уже далеко за полночь –, он рыдал вместе с Принцем, Зверятами и мной, карликом Хрофтом…
– Одно не могу понять, пап, почему так все странно вышло? Ну, что я, помимо своей воли, стал виновником таких вот происшествий…