Розовый костюм

И тут Кейт обняла обеих старушек, чего никогда раньше себе не позволяла. Мисс Софи постучала ногтем по своим крошечным часикам и строго сказала:

– Учти: время – деньги! – И сама тут же обняла Кейт.

Сьюз, манекенщица Первой леди, снова опаздывала и снова из-за репортеров. Представители прессы взяли привычку буквально преследовать ее с тех пор, как однажды она зашла в «Карлайл», намереваясь после работы спокойно выпить с друзьями. Репортеры торчали в баре, надеясь хоть одним глазком увидеть Супругу П., и им удалось подслушать рассказы Сьюз о хозяйке. И вот теперь жизнь бедной девушки превратилась в ад.

Сьюз позвонила откуда-то из центра, из аптеки, чтобы сказать, что придет позже. Фотографы таскались за ней все утро, и она со слезами призналась Кейт, что не знает, как от них избавиться. Чувствовалось, что девушка на грани истерики.

– Перестань плакать и садись на автобус, – твердо сказала Кейт. – Никто из тех, кто так жаждет увидеть Первую леди, никогда на автобусе не поедет.

Так оно и оказалось. И через десять минут манекенщица благополучно прибыла в «Chez Ninon», так что у Кейт были все основания гордиться собой. Совершенно очевидно, что «быть мистером Чарльзом», даже «более-менее мистером Чарльзом» – явно ее призвание.

В тот день примерка прошла неудачно.

– А я все-таки скучаю по Первой леди, – сказала мисс Софи еще грустнее, чем всегда.

Сьюз была очень милой молодой женщиной и очень хорошей моделью, к тому же очень хорошенькой – в том же духе, что и Супруга П., – и все же она оказалась для них весьма утомительным и дорогим осложнением. В былые времена миссис Молли Такаберри МакАдо и ее песик Фред могли запросто встретиться с Супругой П. и показать ей парижские наброски, сделанные мисс Ноной и мисс Софи. Они выпили бы шампанского и обсудили все предложения. И все было бы в высшей степени цивилизованно. А теперь из-за памятки, которую Белый дом прислал в «Chez Ninon», каждый новый сезон – включая предзимье и период круизов, – Хозяйки ателье, вернувшись из Парижа с рисунками моделей для Первой леди, были вынуждены поспешно делать выкройки и примерочные копии из муслина, которые зачастую сметывали крупными неровными стежками прямо на манекенщице. И лишь после этого могло быть получено согласие на то или иное изделие, и манекенщица позировала уже специально для фотографа.

– Думай о бокале портера! – кричал ей Шуинн.

Сьюз брала сигарету в длинном изящном мундштуке и вздергивала подбородок – жест был раздраженный, но красивый.

– Думай о ланче в «Рице»!

Сьюз брала бокал шампанского, словно собираясь произнести тост, и снова тем же раздраженным, но красивым жестом вздергивала подбородок.

– Думай: «Боже, до чего я устала от этих бесконечных рассказов о Техасе, которыми нас потчует наша Lady Bird!»

И Сьюз становилась не просто раздраженной, но и безумно скучающей.

А потом все это повторялось снова, но уже в другом наряде. Час за часом, день за днем. И бедной манекенщице приходилось стоять совершенно неподвижно, пока обе старухи, кудахча и суетясь, прямо на ней прокладывали силки или наметку. Когда вещь более или менее получалась, ее фотографировали. Но со следующей вещью вся эта возня начиналась снова. Даже смотреть на это было безумно утомительно.

Ни одна из Хозяек не потрудилась запомнить имя манекенщицы. Они называли ее либо «милая девочка», либо просто «моя дорогая». Обеим было далеко за семьдесят, и такое количество работы оказалось для них просто непосильным. Они быстро выдыхались. И Кейт часто думала: А долго ли еще продержится «Chez Ninon»?

В то утро, когда была скроена, сметана и сфотографирована первая мини-юбка для Супруги П., мисс Софи вручила Кейт пачку рисунков и сказала:

– Мне нужен пробный раскрой вот этих моделей, размер 8–14, но ты отчетливо напишешь на них, что это размеры 2–8. Поняла?

Конечно, поняла.

– И будь очень осторожна, – предупредила ее мисс Софи. – Эти вещи способны просто вызвать землетрясение. Это самые настоящие оригиналы!

Ну да, оригиналы! Скопированные с моделей Андре Куррежа, подумала Кейт. Но ей было ясно: в обеих старушках еще достаточно жизненных сил.

Было половина первого, когда Кейт, наконец, села, чтобы перекусить. Патрик приготовил ей очередной сэндвич с маслом и бананом; от таких завтраков ее уже тошнило, но поскольку он всегда так заботливо срезал корку с хлеба – в точности так когда-то делала и ее мать, – у Кейт просто не хватало мужества признаться, что сэндвичи ей осточертели. Она еще не знала, что это последние минуты ее спокойной жизни, что теперь в течение долгого времени у нее не будет ни секунды покоя.

Оторвавшись от сэндвича, она с некоторым удивлением посмотрела на влетевшую в комнату Мейв; та была уже полностью одета, но в лице у нее, казалось, не осталось ни кровинки, и она почему-то упорно совала Кейт ее пальто и шляпу.

– Там что-то взорвалось. В здании нью-йоркской телефонной компании. Вроде бы какой-то бойлер у них в столовой.