Розы на асфальте

– Ты все время молчал за обедом. Ни разу не в стиле Мэверика Малкольма Картера.

– Все шутишь… – Тыкаю ее пальцем в бок.

– Ой, не надо! – пищит она. – Дождешься, что твой ребенок опять погонит меня в туалет.

Я смеюсь, выворачивая на шоссе.

– Виноват, прости… Да все у меня окей, просто сказать было нечего.

– Тебя как будто все мысли какие-то мучают – может, поделишься?

Видит меня насквозь. И как только ей удается?

– Да нет, ничего особенного. Лучше скажи: тебе понравился сюрприз?

– Очень! Поверить не могу, что ты все устроил.

– Говорю же, ради тебя я на все готов. – Нервно барабаню пальцами по рулю. Спросить или рано? – Скажи, теперь у меня есть шансы?

Лиза тяжело вздыхает.

– Мэв, я очень благодарна тебе за сегодняшнее, но… мы с тобой не вместе.

– Значит, задрот Коннор дарит тебе плюшевого мишку, и он молодец, а я – целую экскурсию…

Лиза резко выпрямляется.

– Притормози. Во-первых, я тебя ни о чем не просила, ты придумал эту поездку сам. Во-вторых, я на подарки не покупаюсь… Не то что мамаша другого твоего ребенка!

В машине наступает долгое молчание.

– Мне не стоило так говорить…

– Все окей, я понимаю, ты злишься…

– Аиша не виновата, это ты сглупил, что связался с ней. А теперь ты решил, что, если свозишь меня на экскурсию, я тоже прыгну к тебе в постель?

– Конечно, нет! Я вовсе не считаю тебя такой. Просто… черт возьми, я же из кожи вон лезу: все тебе покупаю, провожаю, угощаю – а ты не даешь мне ни единого шанса.

– Да при чем тут угощения и прочее! Ты лучше скажи, что ты делаешь со своей жизнью?

– Ну прости, что у меня не все по полочкам разложено. Некоторым приходится просто выживать. Тебе этого не понять…

– Ну конечно, где мне, я же богатенькая снобка! Хватит, Мэверик, ты прекрасно знаешь, о чем я, просто не желаешь ничего менять. Ты все тот же уличный гангстер, с какой стати мне связывать с тобой свою жизнь?

– Вот о чем и говорю! Ты не понимаешь, как все устроено, – говорю я. – Думаешь, так просто уйти из банды? Надо оказать крупную услугу, отсидеть за кого-то срок, а если просто свалить, то изобьют до смерти или искалечат. Оно того не стоит.

– Мог бы поменьше якшаться с ними!

– Там мои друзья! Кинг, Джуни, Рико… Ты даже не представляешь, как они меня выручают.

Лиза смотрит мне в глаза.

– Ты снова торгуешь наркотиками вместе с Кингом, да?

– Послушай… – вздыхаю я.

– Знаешь что, лучше не отвечай! Делай что хочешь, Мэверик. Мы с ребенком не пропадем.

– Так говоришь, словно меня рядом не будет.

– А тебя и не будет! Я строю планы, исходя из этого. Ребенку нужно, чтобы хоть кто-то из нас думал о будущем.

Как об стенку горох. Никак не хочет меня понять.

– Лиза, послушай…

– Оставь меня в покое, Мэверик!

Она отворачивается и натягивает плед на голову. Мы едем молча до самого дома.

25

Я никто.

Уличный бандит и наркоторговец, который даже школу закончить не может – это еще хуже, чем бросить. В свои семнадцать успел заделать двоих детей двум разным девчонкам. Вечно причиняю боль матери и Лизе, хотя они единственные, кто думает обо мне лучше, чем я есть. На самом деле я из тех, кого показывают в новостях и социальной рекламе как плохой пример.

А раз я никто, то и терять мне нечего. Могу и убийцу Дре прикончить, надо только окончательно убедиться, что это Рыжий.

В понедельник с самого утра иду искать Тони-с-Остановки, хотя легче самому спятить, чем найти психа. Они вечно шляются по городу, на месте не сидят. На остановке, где обретается Тони, вижу только его тележку из супермаркета да замызганное одеяло. Самого Тони нет.

У блошиного рынка, где он обычно клянчит деньги на парковке, его тоже не видно. Иду на бульвар Магнолий – там на перекрестках Тони предлагает водителям помыть стекла, – но сегодня его нет и на бульваре.

Остается только Белый дом – нет, не тот, что в Вашингтоне, а развалюха на Гвоздичной улице, в которой обосновался наркопритон. Белая краска почти вся облезла со стен, но у нас в Садовом Перевале его до сих пор так называют. Хотя, если честно, в настоящем Белом доме политики тоже ведут себя так, будто обкурились, и впаривают народу пустые мечты. Так что название самое подходящее.

В детстве я его побаивался. Завсегдатаи притона – с налитыми кровью глазами и струпьями на коже – казались мне кем-то вроде драконов. Я придумал, что в Белом доме спрятан вход в драконье подземелье, а я был как будто сэр Мэверик, принц Садового Перевала – ну а что, ведь папец у меня был главным у Королей. Каждый день ходил мимо, прячась за кустами и деревьями, чтобы проскользнуть незаметно. Хотя, конечно, никому я там не был нужен, но игра есть игра.

Иногда я скучаю по своему бурному воображению.

Сегодня я иду открыто прямо к входу. Здесь никакой лужайки во дворе, одна голая земля и кучи мусора. В углу крыльца лежит, скорчившись, какая-то оборванка. Если бы не храпела, принял бы за мертвую, факт.