Розы на снегу

Эта диверсия на железной дороге не была последней, Аргента еще несколько раз ходила на «железку». В Ленинградском партийном архиве хранится отчет о деятельности 6-й партизанской бригады в годы Великой Отечественной войны. В этом отчете есть такие строки:

«Комсомолка Хемеляйнен… лично сама пустила под откос 4 вражеских эшелона, взорвала более 40 рельсов».

ПОЛИТРУК ЛЕНА

В январе сорок четвертого года 6-я бригада под командованием Объедкова начала бои с крупными гарнизонами оккупантов. В середине января второй и четвертый отряды участвовали в налете на станцию Мшинская. В этом бою погиб политрук второй роты четвертого отряда.

Когда отряд вернулся на базу, за Аргентой пришел посыльный и передал, что ее срочно вызывает начальник политотдела бригады Цветков.

Усталый, с темными кругами под глазами, — видно, измотался за эти напряженные дни не меньше других, — Цветков кивком головы показал Аргенте на табуретку, потом сказал:

— Мы тут посоветовались и решили назначить вас политруком второй роты. Что скажете?

Аргента была готова получить самое опасное задание, но то, что она услышала, ее озадачило.

— Мне восемнадцать лет.

— Молодость — не порок.

— Но я даже не в партии.

— Вы комсомолка.

— Но это сложно… быть политруком.

— Очень сложно. А что в нашей партизанской жизни легко?

Так Аргента стала политработником. Где-то в глубине души она гордилась тем, что ей, комсомолке, оказали такое большое доверие. В письме к матери, отправленном вскоре после беседы с Цветковым, она делилась своими чувствами и, точно давая клятву, писала:

«Мы будем бить фашистских сволочей до тех пор, пока руки держат автомат, а глаза видят врата…»

Этой политграмоте учила Аргента бойцов. Она рассказывала им о Ленинграде, о ленинградцах, о их тяжкой доле и удивительном мужестве. Партизаны всегда слушали своего политрука внимательно и верили ей, потому что знали — их Лена больше года жила и работала в блокированном гитлеровцами городе и все, о чем говорила им, видела и пережила сама.

В бою политрук Лена находилась всегда в цепи своей роты. А бои шли ожесточенные, кровопролитные. Самый трудный бой был в феврале 1944 года в деревне Лышница. Деревню разделяла на две части река, скованная льдом. На одном берегу были эсэсовцы, на другом — партизаны. Несколько раз на участке второй роты гитлеровцы бросались в атаку, пытаясь выбить партизан из деревни. Фашисты имели численное преимущество, были лучше вооружены. С улюлюканьем, стреляя на ходу из автоматов, бросались они в атаку. Вторая рота отступила лишь тогда, когда кончились патроны и был получен приказ отходить.

7 февраля 6-я партизанская бригада в районе населенного пункта Волошово встретилась с наступающими частями 46-й стрелковой дивизии, вошла с нею в связь и начала бои, взаимодействуя с частями регулярной армии. В те дни партизаны вступали в бой, не отдохнув как следует от предыдущего. Аргента и сейчас помнит, как она ползала от окопа к окопу и тормошила за плечи то одного, то другого партизана:

— А ну не спи… Не спи, говорю…

8 критическую минуту боя Аргента сама ложилась за пулемет. Именно об этих днях в отчете о деятельности 6-й партизанской бригады есть и такие строки об Аргенте Хемеляйнен:

«В период наступления Красной Армии работала политруком роты, а в трудные минуты была пулеметчицей…»

Аргента прислушалась. Нет, не слышно гула самолета. Она вздохнула и, поправив автомат, вновь склонилась над письмом. Карандаш торопливо побежал по бумаге:

«Писать неудобно: пишу на прикладе автомата. Каждую минуту может быть тревога… Бои идут серьезные. В первом же бою погибла Ютик, маленькая боевая сестренка. Очень жаль, ведь ей всего пятнадцать лет. «Кнопка» — так ее звали. За смерть ее отомщу, не один гад поплатится своей черной жизнью!

Милая мамочка, ты жди меня…»

Аргента сложила листок треугольничком и направилась в штаб. Она торопилась: хотелось успеть отправить письмо с самолетом, который вот-вот должен был прилететь с Большой земли.

На улице стояла тишина. Сыроватый мартовский ветер нес откуда-то с запада запах гари.

«Хутора, наверное, жгут фашисты», — подумала Аргента.