Розы на снегу

Галина подумала, как горек был конец отца, если в свою последнюю ночь он узнал, что остался один на всей земле. И она представила его сухощавую фигуру и зарево в полнеба. И бессильную ярость. А староста говорил, коротко затягиваясь ядовитой махрой:

— Ляксей все Федора шпынял: молчи, мол, и так убьют, и так убьют. Помрем людьми, хозяевами земли своей…

На другой день погорельцы устроились в трех уцелевших на окраине домишках. Несколько молодых женщин запрягли телегу, набросали соломы и двинулись в Сланцы. Гремели колеса по схваченной утренником земле. Неслись облака. А женщины пели — откуда и сил взяли. «Во кузнице» пели, «Пошли девки на работу» пели. Солдаты с постов, что тут и там были понатыканы, подходили к телеге, тискали их, гоготали.

— Руссише фрау — карашо!

Так вот и доехали до места. Потом руками откапывали расстрелянных. И, прикрыв страшный груз рогожей, закидав соломой, возвращались назад. И опять, завидев солдат, пели соседки Ильиных, пели, глотая слезы. И солдаты опять кричали:

— Карашо! Давай, давай!

Похоронили Алексея Ильина и Федора Карнышова с тайном месте. И повзрослевший в одночасье Валентин натянул свитер, в котором отец принял смерть…

Мальчик никогда не слышал легенду о Тиле Уленшпигеле, в чье сердце стучался пепел Клааса. Но поступил так же, как поступают настоящие люди… Их можно убить, уничтожить, стереть с лица земли, развеять пеплом, но их невозможно покорить.

Власти, пекшиеся о «новом порядке», открыли в районе школу.

— Не пойду, — заявила Галина.

— Пойдешь, — сказал Валентин.

— Как можно, — возмущалась девочка, — учат закон божий, а учителя наши, русские! Особенно этот Геннадий Петрович Бобров! Говорят, в Красной Армии служил…

— Мало что говорят, — отрезал брат. — Ты учись и молчи. Да вот к тебе и просьба: передай, чтобы никто не видел, эту бумажку Геннадию Петровичу. Только так, чтобы ни одна душа…

И Галина передала бумажку. А потом и от Геннадия Петровича передавала Валентину то конверт, то условную фразу. Однажды, перепуганная насмерть, прибежала домой:

— Геннадий Петрович сказал, чтобы ты немедленно уходил!

— Уходи, сынок, — засуетилась мать. — Вечером и уходи. А пока спрячься в овине…

Но люди Мюнцебурга знали, что делали. Еще и не стемнело, как во дворе появился полицай.

— Собирай своего. Для пользы фюрера работать поедет. Он, вить, дома у тебя. Знаем…

— Никуда не поеду, — вспылил Валентин.

— Глупый, — охнула Екатерина Васильевна, — пропадешь! Ты теперь не горячись, не задирайся. Пойди на сбор. Оглядись. Убежать всегда сумеешь.

Валентин уехал с большой группой молодежи. Из-под Нарвы сбежал. Появился дома поздно ночью, переоделся, подкрепился.

— Прощайте, дорогие. Ухожу. Если что — дам весточку. Вы тут держитесь…

А держаться совсем не было сил. Оккупанты приняли решение выселить жителей из деревень. Пусть в лагерях работают.

Екатерина Васильевна и Галина увидели брата еще раз. Обоз женщин и детей, согнанных для отправки в Эстонию, медленно тащился к Сланцам. Люди ехали и все еще на что-то надеялись. Может, партизаны отобьют? Может, наши самолеты налетят? В том месте, где дорога делает крутой изгиб, где редкие конвоиры не видели друг друга, из кустов выскочил Валентин с двумя товарищами.

— Куда, мама?

— Не знаю, сынок… Говорят, в Эстонию.

— Плохо. Вы не теряйте друг дружку. За меня не переживай. Наше дело — партизанское. Ну ладно, прощайте. Нам пора…

И точно: не успели парнишки скрыться в кустарнике, не успели скрипучие телеги выползти на просторную луговину, как в сторону леса, рассыпавшись цепочкой, двинулись солдаты в грязновато-серых шинелях. На поводках, рыча от ярости, рвались откормленные овчарки. И тягучей болью ударило в сердце ребятишек и женщин — от овчарки не уйдешь…

* * *

У Галины Алексеевны Гапоновой (такую она теперь носит фамилию) сохранилось несколько документов. Среди них справка № 14-2 от 13 ноября 1945 года, сообщающая о том, что Ильин Алексей Ильич расстрелян в октябре 1942 года за связь с партизанами. Еще хранится извещение о том, что Ильин Валентин Алексеевич погиб в бою у деревни Лаптево Ленинградской области 26 февраля 1944 года (квадрат 5018, карта 1 : 100 000). И удостоверение к медали «Партизану Великой Отечественной войны» № 005279.

— Мне рассказывал один человек, — вспоминает Галина Алексеевна, — было это сразу после окончания войны. Вот фамилию его забыла. Где-то записала, да потеряла, видать. Наш Валя на самые отчаянные задания ходил. Все за отца мстил. «А погиб, — говорил этот человек, — когда партизаны на соединение с армией шли. Бой был — сплошной огонь. Все лежали и не смели шелохнуться. И вдруг слышим: «За Родину! За отца!» Глядим — Ильин первым поднялся. Автомат над головой. И — вперед! Ну, цепь тоже поднялась. Рванулись. Вышибли гадов. А Валентина на поле подобрали. Холодного уже. Под пулеметную очередь попал…»