Розы нашей любви

– Нет, не беспокойтесь, – запротестовал Тони. Но его протесты не были услышаны.

Тони позволил брату отвести себя на кухню, сел за стол и с удовольствием втянул запах еды, которую Розали поставила подогревать. Запеченная ветчина с тушеной капустой. Он и правда был чертовски голоден. Когда он ел последний раз? Тони попытался вспомнить. Но вспомнил только, что не видел Мел уже целых три дня.

– Вот, подкрепись. – Розали поставила перед ним дымящееся блюдо.

– Спасибо. – Один лишь запах пищи согрел его. – Знаешь, Рози, ты превосходная кулинарка.

– Мел тоже превосходная кулинарка. Она даже…

– Тони, ты еще не видел, как научилась плавать наша Пэтси, – вмешался Педро, многозначительно взглянув на жену. – Резвится в воде, словно рыбка.

Розали, поняв намек, не стала больше говорить о Мелоди. Тони впервые за три дня наслаждался основательной трапезой и слушал, как брат с женой рассказывают про шалости своих отпрысков. Обычно душа его наполнялась радостью от таких разговоров, а сейчас он, как никогда, почувствовал себя одиноким. Из этого теплого семейного очага ему придется возвращаться в холодный дом…

Только когда Розали убрала пустую тарелку и налила всем кофе, Педро решился вызвать брата на откровенность.

– Ну, давай, рассказывай. Что у вас не заладилось с Мелоди?

– Все! Прежде всего, я обнаружил, что все эти три месяца жил на ее средства.

– Это неправда! – вмешалась Розали. – Я знаю точно. Сама видела, как она просматривала рекламу бакалейных товаров, считала каждый цент и пыталась выкроить деньги для фермы.

– Вот именно! Ферма! В том-то вся и проблема.

И он рассказал им про опцион.

Некоторое время супруги молчали, пытаясь осмыслить услышанное. Первой заговорила Розали:

– И все-таки я могу ее понять. Ты сам знаешь, как переживала бабушка из-за деда, ведь она сама была не в состоянии о нем позаботиться. Мелоди увидела, что они нуждаются в деньгах, и так как они у нее имелись… Послушай, ты помнишь, как Фрэнк сломал ногу, и вы с Педро подменяли его на работе до тех пор, пока он не поправился? Это примерно такой же случай.

– Не вижу ничего похожего. То была крайняя необходимость, и мы помогали Фрэнку открыто и честно. А Мелоди ни одним словечком не обмолвилась. Если б она была откровенна, сказала мне прямо…

– Как бы не так! Ты бы разозлился на нее в любом случае.

– Это, кстати, была не единственная ее ложь, – с тяжелым вздохом произнес Тони.

– Да? – Педро внимательно посмотрел на брата.

– Она твердила, что не прикоснется к отцовским деньгам. Я ее, между прочим, за язык не тянул, она сама это придумала. Хотела жить на мой заработок, а ту «малость», которую она имеет, собиралась приберечь на черный день.

– И что же? Разве не так все было? – спросила Розали. – В чем же ее грандиозная ложь?

– В этой самой «малости», которая равняется тридцати миллионам долларов!

Розали ахнула, Педро присвистнул.

– Тридцать миллионов?

– Какой-то там трастовый фонд, который оставила ей бабушка. Она выплачивала за опцион всего лишь незначительную часть процентов. Как вам это нравится?

Педро пытался осмыслить услышанное.

– Она не сказала тебе, что у нее имеется трастовый фонд? А тебе самому разве не приходило это в голову?

– Она ни разу не упомянула о нем. Нет, конечно, я ни о чем таком не догадывался. Ее деньги? Ну, может быть, несколько тысяч. Я вообразить себе не мог, что у нее миллионы.

Педро кивнул.

– Понимаю тебя.

– Еще бы нет! Кому такое понравится? Только вообрази, я плясал бы под ее дудку всю оставшуюся жизнь!

– Тридцать миллионов! Подумать только! – мечтательно произнесла Розали и, посерьезнев, добавила: – Ладно, давайте обсудим ситуацию. Я хочу разобраться, кто под чью дудку пляшет.

Тони устремил на нее непонимающий взгляд.

– Что ты хочешь сказать?

– А вот что: будь у меня тридцать миллионов долларов, я не стала бы вкалывать, как поденщица, даже ради Педро, которого люблю так же сильно, как Мелоди любит тебя.

– Ты имеешь в виду…

– Да-да, я никогда прежде не встречала женщины, которая так старалась быть бедной.

– Но послушай! Разве я просил ее…

– Нет, ты не просил. Ты всего лишь ушел, хлопнув дверью, разобидевшись на ее богатство и разгневавшись на то, что она посмела ничего не сказать тебе об этом. Ты пожелал развестись с ней через пятнадцать минут после свадьбы. Сразу после того, как пообещал любить и беречь ее «в богатстве и бедности до конца своих дней». Ты, такой гордый, оставил ее одну рыдать в одиночестве.

– Послушай, все было не так! Мы поговорили, и…

– О да, поговорили! Я позвонила ей вскоре после того, как вы приехали на ферму. Она была просто убита горем, боялась, что ты не вернешься к ней, и так плакала, что едва могла говорить. Знаешь что, Тони Костелло! Очень жаль, что я не посоветовала ей тогда дать тебе хорошего пинка. Подумать только, из-за денег отказаться от такой любви!

– Но я… – Тони, ошеломленный горячностью Розали, повернулся к брату и увидел, что тот, схватившись за живот, хохочет. – Что тут смешного?