Розы в декабре

Мисс Трудингтон — моя бывшая гувернантка. Она вас исправит.

— Но если у вас есть гувернантка, с какой стати вам понадобилось выискивать еще

одну в Шотландии?

— Труди разбита артритом. Не так давно я разыскал ее в Крайстчерче. Она жила

там в двух комнатушках совсем одна, никому не нужная, на крошечную пенсию. Вот

я и привез ее к нам. В доме нужна пожилая женщина, так что она, слава Богу, не

чувствует себя нахлебником.

— А как же мачеха? — спросила Фиона.

— Ее нет, — ответил Кэмпбелл, и ее поразило, с какой жесткостью это было

сказано.

— Нет? То есть как нет? Я хотела сказать, разве это не ее дом? Ведь, несмотря

на гибель вашего брата, она вправе остаться на ферме? Или без него ей там

слишком одиноко?

— Я попросил ее уехать. Она дурно влияет на детей. Трудно представить, чтобы с

ними был кто-то, кроме их матери.

Фиона почувствовала жалость к этой, по-видимому, неопытной молодой мачехе, оказавшейся в атмосфере предубежденности и вечного сравнения с покойной

матерью. Не довел ли все до крайности ее шурин, Эдвард?

Забыв о всяком приличии, Фиона бросила с явным вызовом: — Не удивляюсь что все вас зовут Эдвард, а не Тед. Я еще в отеле это заметила.

Даже представить не могу, чтоб вас звали сокращенным или уменьшительным именем.

Твердолобый, чопорный, настоящий викторианец. Самодовольный Эдвард. Вот уж

воистину имя отражает характер. И как я могла связаться с представителем клана

Кэмпбеллов. Мы же традиционные враги.

Кэмпбелл рассмеялся. Фиона сжала кулаки и с удовольствием врезала бы ему, но

вовремя сдержалась. Не хватало еще, чтобы он только укрепился в своих

скороспелых выводах. И как это ее угораздило сморозить такую глупость: брякнуть

о древней вражде их кланов. Чтобы как-то разрядить атмосферу, она сменила

тему:

— Расскажите мне, пожалуйста, о моих учениках. Я даже не знаю, как их зовут.

— Виктория, Элизабет, Уильям, Джеймс.

Смех Фионы был более естественным.

— О, у меня перед глазами сразу встает картина двух девчушек со светлыми

волнистыми волосами, подхваченными ленточкой, в вышитых белых платьицах со

светло-голубыми поясками, в длинных чулках и черных туфельках. И два маленьких

белолицых мальчика в итонских курточках. Примерные во всем,- как их дядя. Все с

королевскими именами.

Эдвард спросил ее с явным недоумением:

— Разве ваша подруга ничего вам не сказала о них?

— У нас не так-то много времени оставалось. А что вы имеете в виду?

— Они не могут быть светловолосыми и белолицыми. Они наполовину маори.

Фиона остолбенела от неожиданности. Эдвард истолковал это по-своему.

— Мисс Макдоналд, если вы об этом ничего не знали и у вас есть предубеждения на

сей счет, то я вас прямо сейчас отвезу назад, в Данидин.

Фиона повернулась к нему:

— Мистер Кэмпбелл, я была учительницей в школе для детей-инвалидов. Мой самый

любимый ученик был с Ямайки, Оставить его было выше моих сил, хотя там были и

другие учителя, которых он любил не меньше. Если бы не надо было уезжать в

Южную Африку, я бы уговорила Иана усыновить его после того, как мы поженимся.

Может, я и конченый человек по вашим меркам, но цвет кожи для меня ничего не

значит. Если на то пошло, хотя я и ухватилась за эту возможность уехать из

Шотландии из-за… из-за случившегося — я этого не отрицаю, — я была рада

переехать в Новую Зеландию, потому что, насколько я слышала, цвет кожи здесь не

играет особой роли.

— Может, не все у нас так уж идеально, — немного задумчиво проговорил Эдвард

Кэмпбелл. — Официальной дискриминации здесь действительно нет, но с заметным

ростом рождаемости маори и вследствие того, что многие из них, особенно

молодежь, покидают свои поселения и переезжают жить в города, все не так

гладко, как кажется. Разумеется, отвратительно, что юношам и девушкам маори

гораздо труднее снять жилье, чем белым. Из-за этого они вынуждены ютиться не в

лучших районах. А, кроме того, всегда найдутся люди, которые кичатся цветом

кожи. Что касается маори — то это замечательный народ с удивительной

культурой.

Фиону разрывало двойственное чувство. С одной стороны, она полностью могла

подписаться под всем тем, что он сейчас сказал. Но как неприятно найти в этом

человеке что-то хорошее!

— Ваша свояченица была маори? — спросила она.

— Да, и к тому же маори-принцесса. Чистых королевских кровей. Из племени

Нгаи-таху. Она всячески сопротивлялась браку с моим братом, хотя очень его

любила, все же предпочла бы связать свою судьбу с равным. Полгода она

размышляла, прежде чем согласиться.

Фиону охватило чувство восхищения, чего никак нельзя было ожидать. Невероятно

встретить подобное в мире, где расовая ненависть проникла во все уголки жизни.

Тем не менее она решила прекратить разговор на столь опасную тему. Всегда есть

о чем поговорить — для этого существует погода.

— Вы упоминали о надвигающемся шторме. Надеюсь, его уже пронесло? — Она

показала рукой на безоблачное небо; только небольшая гряда облаков тянулась над

горными пиками на западе.

— Я не говорил, что надвигается шторм, я упоминал о норд-весте. Норд-вест — это

сильный иссушающий ветер; он зарождается над Австралией, проносится над