Розы в снегу

Еще несколько шагов, и они очутились в зале со сводчатым потолком. В воздухе витали странные запахи. Привычным движением Магдалена выудила из темноты лампу и зажгла ее; комната озарилась слабым светом. Связки сушеных растений и трав висели на стене и лежали на полках. На столе меж стеклянных склянок с семенами и листьями Катарина заметила большую раскрытую книгу с подробнейшими рисунками растений.

— Это аптека, Катарина, — пояснила монахиня. — Сестра аптекарша приготавливает здесь лекарства для больных.

Она поставила лампу в угол и зазвенела склянками. Катарина осталась стоять в темноте. В маленькой печке потрескивал огонь. Магдалена вскипятила воду и заварила травы. Девочка глубоко втянула в себя воздух — по комнатушке поплыл густой приятный аромат.

— Нельзя ли принести Маргарете сюда? — спросила она тихо.

— Нет, Катарина, здесь могут лечиться только принявшие постриг сестры. Мирянам сюда вход воспрещен. О девочке позаботится сестра Аделаида. Отнеси ей этот кувшин, — ответила женщина, а затем добавила: — Я провожу тебя до дверей.

Катарина обеими руками взяла кувшин с пряным настоем и поспешила за монахиней. На пороге Магдалена обернулась:

— Дальше найдешь дорогу сама!

Дверь захлопнулась. Катарина продвигалась вперед, осторожно ступая в темноте. Свет лампы в окне спальни указывал ей дорогу. Когда Катарина приблизилась к постели Маргарете, сестра Аделаида молча ей кивнула. Медленно и бережно напоили они больную целебным снадобьем.

Маргарете кашляла всю ночь. Утром сквозь серые облака робко просочились солнечные лучи. Больная мелкими, неуверенными шажками приблизилась к окну. Катарине разрешили остаться при ней.

В полдень слегла Анна. Два часа спустя — Вероника. Катарина металась от одной кровати к другой. Опять позвали сестру Магдалену. Стоя у изголовья Маргарете, она печально покачала головой.

Маргарете начала кашлять кровью. Монахини отнесли ее в маленькую комнатку — там в камине был разожжен огонь. Позвали священника. Маргарете вся горела. Патер Бернар причастил ее. Проснувшись утром, Катарина услышала шепот девочек:

— Маргарете умерла.

Сестры надели на покойную белое платье, а Катарина принесла несколько астр, еще цветших у монастырской стены. Из них она сплела венок и сунула его под сложенные на груди руки подруги.

Два работника отнесли усопшую в церковь, и хор монахинь затянул заупокойную мессу:

— De necessitatibus meis eripe me, domine… От страстей моих избави меня, Господи, призри на несчастье и горе мое…

***

В промерзшей земле рядом с могилой Маргарете монастырские работники выдолбили еще пять могил.

Прошла зима. Теперь на холмах цвели ландыши, теплый ветер веял над Божией пашней, и птицы насвистывали свои весенние песни.

Во время поста монашенки не пели песен. Меж тем на деревьях налились почки. На Пасху повсюду проклюнулась молодая зелень, и школьницы вместе с монахинями, готовясь к празднику Пятидесятницы[6], украшали зелеными веточками церковь и алтари.

Сестра Аделаида надзирала за девочками. После ужина она подозвала Катарину.

— Пойдем-ка в пошивочную за новой одеждой.

Пока монахиня подбирала ей платье, девочка недоуменно оглядела себя с ног до головы и наконец спросила:

— Для чего оно мне? Старое-то я не порвала?

Сестра Аделаида метнула на воспитанницу подозрительный взгляд:

— Не порвала, просто оно тебе уже мало. И смотри, не испачкай постель. Вот тебе несколько чистых тряпок, подложи под себя. Если замараешь, постирай…

Катарина взяла тряпки и показала их Эльзе:

— Объясни, зачем мне класть поверх простыни тряпки?

— Чтобы постель не испачкать.

— Я же не ребенок, постель не пачкаю.

— С женщинами это тоже происходит, — ответила Эльза.

Вечером, раздевшись в темноте и аккуратно сложив рядом с кроватью новое платье и передник, Катарина ощупала себя и испугалась: она округлилась.

— Эльза…

— Что?

— Эльза, ты тоже потолстела?

— С чего это ты взяла?

— Ну я хочу сказать — грудь стала больше?

— Конечно, это приходит с возрастом.

— Но только у женщин?

— Да, только у женщин.

Эльза громко зевнула и повернулась на другой бок. Катарина в замешательстве уставилась в темноту. Она подумала о Деве Марии и тут внезапно вспомнила одно изображение Пречистой — там, дома, в деревенской церкви, рядом с имением отца.

Святое Дитя лежало на руках Матери и пило молоко из ее груди.

Катарина хотела было спросить подружку, пользовалась ли Дева Мария чистыми постельными тряпочками, но Эльза уже мирно посапывала во сне…

Ночью Катарине приснилась Элизабет. Как и Богоматерь, она держала ребенка у груди и выглядела очень счастливой.

Утром, на молитве, девочка украдкой глянула на статую Мадонны, но обратиться к Деве Марии с вопросом, мучавшим ее ночью, не осмелилась.

***

Катарина протянула золотую нить сквозь ткань и приготовилась сделать следующий стежок. Она сидела на скамье рядом с Авэ и Анной и вышивала покров для алтаря. На противоположном конце помещения склонились над простенькой вышивкой сестра Аделаида и младшие девочки.

— Ты уже слышала о сестре Гертруде?

— Что именно?

— Ей запретили вести уроки.

Катарина так и подскочила.

— Почему?

— Такое ей наказание.