Розы злы. Трилогия

Хм, а как офигеет Шишок когда узнает, что я долг ему не отдам. Хотел бы я посмотреть на его тупую рожу, когда он узнает что я подох и денег ему не достанется. Он психанет, так психанет. Он же, тварь упоротая, на прошлой неделе, поймал меня на улице со своими отмороженными ушлепками и обещал переломать мне ноги, если я ему бабки с процентами не отдам. Ну, я и в ответ пообещал, что он все получит до копеечки в середине октября, епта. С гребанными процентами, ха-ха-ха, с хринентами он все получит. Писюн ему на воротник, а не проценты. Шишок думает, что он крутой и может выбить все дерьмо из любого должника, так пусть теперь попробует выбить бабки из мертвеца. Пусть переломает ноги у трупа, мне будет уже все равно. Шишок лошара. Маринка говорила, что и Шишок ее на балде своей вертел, но как любовник он не очень. Зато как лошара он номер один! Хах.

Я ровный пацан, бесстрашный, единственное, что я боюсь, так это того, что меня посчитают трусом. Ссыклом, как Родю. Мне не хочется, чтобы все базарили будто я покончил с собой испугавшись проблем или на худой конец этого безпонтового Шишка. Я не трухло чтоб боятся проблем, и сразу бежать к мамочке, епта. Да и мамочке на мои проблемы плевать с высокой колокольни. Поэтому я, разбросал лепестки от трех купленных мною роз, и написал предсмертную записку, изменив почерк:

«Жеку мы повесили, потому что он стал для нас опасен. Он узнал, кто мы и хотел всем рассказать. Жека ровный пацан и мы его испугались. Теперь он труп. Так будет с каждым грешником». Подпись: «Сектанты убивающие в Розинске».

Вот так вот. Пусть все думают, что я герой, а не трусливая крыса.

Ну ладно, хватит булки мять, пора.

Я проверяю петлю на шее.

Крепкая. Удушит сразу.

Я прыгаю вперед с табуретки. Что-то хрустнуло в шее.

Мое тело раскачивается на веревке.

Боль. Темнота. Удар. Блин.

Люстра свалилась вместе со мной и разбила мне башку. Шея болит. Задницу отбил. Ладно, хрен с ним, попробую еще раз завтра. А может, и не попробую. Наверно лучше жить в дерьме. В дерьме, но жить. Наверно.

Глава 8. Людмила Жуваева

Я люблю холодными одинокими вечерами смотреть порно. Но не то, жесткое, где женщина является жертвой надругательств над ее телом, а то, немного романтичное, обязательно с историей, где сам процесс доставляет эстетическое наслаждение и есть маркировка «эротика», хотя это тоже порно, в чистом виде. Мне нравится смотреть на ласковые прикосновения, нежные поцелуи, красивые обнаженные тела и неспешные движения в удовольствие. Я люблю сюжет. Я люблю «игру» актеров, ведь в порно, как и в жизни эта «игра» не умелая. Я люблю представлять, словно я где-то там, в фильме, где в начале разыгрывается романтическая история и уже после наступает обнаженный апогей откровения и моя рука скользит во влажный мир наслаждений. Я прекрасно понимаю, что это постанова, что все эти интимные сцены снимаются в присутствии двадцати грязных бородатых мужиков, которые отвечают за камеры, свет, звук, интерьер, грим, макияж и прочее. Эти мужики за свою карьеру в порно видели такое, что от вида женских тел у них уже не бывает стояка. Они относятся к порно как к работе и так же от нее устают, как устает какой-нибудь менеджер от кипы разбираемых документов, как устает водила от дороги, как продавец в магазине от хамоватых покупателей, как патологоанатом от вскрытий. Мне сложно представить патологоанатома стоящего над прекрасным телом порно актрисы с окровавленным скальпелем и стояком. Хотя есть извращенцы, которые обожают свою работу. Да и порно такое есть, с кровью. Жесть.

Я знаю, что все эти порно актеры и актрисы не испытывают друг к другу нежных чувств, влюбленности и прочей ванили от которой я таю, они просто долбят друг друга, они просто работают. Я знаю, что как только актеры кино для взрослых приходят домой они перестают быть желанными Джессиками и Антонио, а становятся обычными Манями да Ванями, с такими же проблемами, как и у простых людей, с такими же тараканами в голове. Только они еще более одиноки чем мы, миллионы людей хотят дрочить на их тела, но не один не хочет согреть им душу.

И это не только у нас звезды фильмов для взрослых страдают от гонений, на западе дела ничем не лучше. Порно актриса Оливия Нова покончила с собой в двадцать лет из-за гнетущего одиночества. Порно звезда Оливия Луа устав от недопонимания окружающих и псевдо красивой жизни, которой на самом деле не было, пристрастилась к наркотикам и покончила с собой в двадцать три. Августа Амес отказавшись сниматься с геем, подверглась травле и наложила на себя руки, ей было так же двадцать три.

Это все красиво на экране и я мечтала хоть раз ощутить такое же в жизни… И у меня получилось. Я вновь встретила Родю.