Рубеж империи

– Говорит, здесь остались только гепиды, – сообщил переводчик, маленький лысый грек. – Только гепиды. Остальные ушли. Частью – на кораблях, частью так. Пешком.

– Спроси его: почему они остались? – велел Черепанов.

Пленник, весь в крови и поту, что-то пробормотал. На командира римлян он старался не смотреть. И на палачей – тоже. Его единственный уцелевший глаз, щелочка в сплошной красно-черной влажной корке, неотрывно глядел на пожухлый пучок прошлогодней травы. Он неплохо держался, этот германец. Допросчикам потребовалось почти три часа, чтобы его разговорить.

– Остались потому, что не захотели идти за вождем-гревтунгом, – перевел толмач.

– Чем же плох вождь-гревтунг?

– Не гепид.

Коротко и ясно.

– За что я люблю варваров, – проговорил Черепанов, поворачиваясь к Трогусу, – так это за их единство.

Командир армянской и галльской конницы расхохотался.

Истерзанный гепид глядел на них, и в его расширенных зрачках плескался животный ужас.

– Что, принцепс, этого хватит или еще одного германца приволочь? – деловито спросил Лупий Ингенс, младший из братьев.

– Да вроде все ясно, – сказал Черепанов. – Шесть десятков варваров – под стенами и еще около сотни шастает по окрестностям. Этими пусть потом префект Маркиополя занимается. Хватит ему за стенами отсиживаться. А осаждающим мы завтра устроим праздник Марса-Мстителя.

Перед его мысленным взором возникла бухточка, набитая маленькими германскими кораблями, пестрый лагерь под стенами старенькой, изрядно обветшавшей крепости, в которую набилось человек пятьсот: все население городишки Тумоса.

– Завтра? – переспросил Трогус. – Лучше с рассветом. А то как бы они этого (кивок на истерзанного гепида) не хватились. Выставят дозоры. Или сядут на свои лоханки – и прощай-не горюй!

– С утра, говоришь? А ведь и верно. – Геннадий усмехнулся. – Зачем откладывать до утра то, что можно сделать прямо сейчас? Почему бы нам не устроить им ночной карнавал? В честь Сатурналий?

– Так темно же! – огласил очевидную истину Ингенс-старший, первый кентурион.

– Не боись! – усмехнулся Черепанов. – Мы сделаем подсветку!

Первый горшок с маслом ухнул о палубу варварского корабля примерно в семь часов ночи по римскому времени[208]. В начале третьей стражи. Следующий угодил в воду. Но третий тоже попал. Стража на кораблях заорала. В гепидском лагере, расположившемся неподалеку, тоже заорали. Следующий горшок упал уже в самом лагере. Три машины Черепанова метали снаряды навесом, без «пристрелки», зато не по конкретным целям, а по «площадям».

– Ну хватит, – крикнул Черепанов, когда к варварам переправилось около тонны масла. – Трогус! Давай своих стрелков.

Это очень красиво, когда в воздух взмывает одновременно несколько сотен зажигательных стрел. А потом еще несколько сотен. Но крайне неприятно, когда эти стрелы падают тебе на голову. И когда облитые маслицем палубы вспыхивают, как порох.

Куда эффективней и безопасней внезапного нападения, на котором настаивал Луций Ингенс. Потому что резать спящих можно, только оказавшись с ними рядом. А забрасывать врагов стрелами можно издалека. И это очень удобно делать, когда ты находишься сверху и тебя не видно, а те, в кого ты стреляешь, – внизу. И прекрасно освещены.

Как выяснилось, одна из первых стрел досталась гепидскому риксу. Но скорее всего, общая дезорганизованность противника была связана не с гибелью вождя, а с самим характером варваров. Когда скученные борт к борту корабли превратились в один большой костер, а в самом лагере загорелась пара-тройка шатров, гепиды поняли, что дело пахнет жареным. Жареным гепидом. И бросились наверх, туда, откуда летели стрелы. Но, к их сожалению, карабкаться ночью по крутым склонам было сложновато, а удобная дорога наверх вела мимо крепости. С другой стороны, займи гепиды крепость, они вполне могли бы отсидеться…

Но в крепости тоже мух не ловили, а пустили в дело все свои ресурсы и резервы: и камешки, и кипяток, и смолу.

Черепанов потерял шестерых – десятка три гепидов все же вскарабкались наверх и сумели поработать копьями, пока их не прикончили.

Защитники крепостцы потеряли больше. Но были безумно счастливы, что сумели удержаться.

А вот многие черепановские легионеры были очень недовольны именно тем, что крепость удержалась. В отличие от Черепанова они предпочли бы, чтоб варвары взяли крепость. Потому что тогда все добытое в крепости варварами стало бы законной добычей легионеров.

Отлавливать тех германцев, которые сумели избежать ночной резни, Черепанов не стал. Послал гонца с письмом в Маркиополь. В Маркиополе – усиленный гарнизон, почти триста человек. С отловом мелких банд они сами управятся. А ему надо поспешить за остальными варварами, коих оставалось на римской земле немало. Почти две с половиной тысячи. На сей раз это было точное число, полученное на основании допросов нескольких пленных. Что ж, две с половиной тысячи – это в два раза меньше, чем пять. И всего лишь в два с небольшим раза больше, чем воинов Черепанова.

А если и впредь на одного погибшего римлянина будет приходиться сотня германцев…