Рубикон. Дважды в одну реку

В поселке даже сложилось такое мнение, что мальчишка умеет разговаривать со своими четвероногими друзьями. На деле это было далеко не так. Правда, он понимал, чего именно хотят животные, и успел с ними сблизиться настолько, что, несмотря на его двенадцатилетний возраст, эти звери, способные противостоять волкам и уже познавшие смертельную схватку с людьми, безоговорочно его слушались. Но тут скорее сказывалась его любовь к своим питомцам, нашедшая отклик и в них.

Дмитрий прекрасно помнил, как ему пришлось ограничить своих бойцов в бою с хакота, когда они были вынуждены сдерживать собак от преждевременной атаки. Понимал он и то, что помощь четвероногих бойцов может быть неоценима. Так что ему пришлось делать на их использовании особый акцент.

Ведь не получится с их помощью атаковать стойбища. Собаки станут рвать всех, кто не окажется своим. Это никак не входило в его планы. Время четвероногих бойцов настанет в том случае, если придется сойтись в открытом бою с воинами или хищниками, когда не будет вероятности подвергнуть опасности тех, кого они собирались вернуть в свои рулы.

От мальчишки в бою пользы никакой, но зато он лучше всех управляется с собаками. Опасно, не без того, но все относительно. Случись рукопашная – и кто знает, может, вот этот малец, обряженный в доспех не по размеру, с чужого плеча, окажется куда в большей безопасности, чем воины. Четыре лохматых друга будут готовы отдать за него жизнь, сражаясь до последней возможности, и это не красивые слова, так оно и будет.

Одернутый пес едва слышно проскулил, бросил последний взгляд вслед ушедшим, потом укоризненно посмотрел на маленького друга. Гынк протянул руку и, опустив ее между ушами, слегка потрепал проявляющего нетерпение бойца:

– Думаешь, мне не хочется? Еще как хочется. Но мы ведь должны выполнять приказ.

Пес, словно соглашаясь, быстро лизнул руку парнишки и тут же вновь подставил голову, чтобы двуногому другу было удобнее трепать его по загривку. Остальные собаки тут же пришли в движение, облизывая руки Гынка и стремясь подставить под них свои головы и бока. Мальчик, не скупясь, щедро раздаривал ласки, стараясь не обидеть никого из них, хотя им самим в этот момент владело только одно желание – отправиться вслед за воинами, чтобы сражаться. Но он боялся ослушаться верховного военного вождя.

Дим ясно сказал – если Гынк нарушит хотя бы один приказ, то он больше никогда не отправится в поход. Ничего. Он подождет. Это ведь только первый бой. Будут еще. И он, Гынк, со своими друзьями еще сможет показать этим магакам, что не следует забирать у сауни детей. К тому же ему было доверено охранять величайшую ценность – оружие Дима. Сейчас он ушел с арбалетом в руках, хотя оба его ружья были с ним в походе.

К местам охоты магаков Дмитрий вывел свой отряд посуху. Вообще-то, на самом деле другой дороги и не было, так что все его расчеты оказались ошибочными. Впрочем, ошибка закралась по вине бедного словарного запаса аборигенов и скудости в названиях. Ему было доподлинно известно, что основное кочевье всех четырех племен проходит по большой реке.

Вот только оказалось, что это не одна река, а две, отстоящие друг от друга на расстоянии от ста до двухсот километров, в районе большой охоты. Затем пути этих рек расходились, и между ними простиралась огромная долина. Границы территорий охоты сауни с востока определялись водоразделом на юге одной из речек. Именно этот район, где сходились земли всех четырех племен, и облюбовали для летних пастбищ зобы. С наступлением холодов они уходили далеко на юг. Куда именно, неизвестно. Вполне возможно, что на зимних пастбищах они позволяли выживать еще каким-то племенам, так далеко никто не заходил.

Сауни кочевали по верховьям Дона, протекающего с севера на юг, хакота – по низовьям. Точно так же обстояло дело и с двумя другими племенами. Магаки облюбовали верховья другой реки, не имеющей пока названия, а буги – низовье.

Когда выяснились эти обстоятельства, Дмитрий даже разозлился на Вейна. Ведь он поставил свою заставу на Байкале, чтобы перехватывать всех врагов, а получалось, что магаки могут прийти с востока. Но оказалось, не все так просто.

Вторая река чуть ниже Байкала резко отворачивала на северо-восток. Так что магакам, привычным к путешествиям по реке, была прямая дорога в верховья одного из притоков Дона, а затем в Байкал. Местные путешествовали по рекам не только по причине наличия лишь водного транспорта. Это, конечно, было немаловажным определяющим фактором, но имелось и такое понятие, как безопасность. Все же места изобиловали хищниками, и нахождение в лодке снимало множество проблем. Даже непримиримый барха и тот никогда не нападал в воде.