Рубикон. Триумф и трагедия Римской республики

Новый налоговый режим, в равной степени прагматический и циничный, действовал посредством разжигания жадности. Не располагая огромным бюрократическим аппаратом, с помощью которого восточные монархи выжимали доходы из своих подданных, Республика обратилась за необходимым опытом к частному сектору. Контракты по сбору налогов были выставлены на общественные аукционы, причем лица, приобретающие их, должны были заранее выплатить государству все положенное. Поскольку запрашивались астрономические суммы, выплатить их могли только самые состоятельные люди, и даже они — не в индивидуальном порядке. На самом деле ресурсы соединяли, и образовавшимися компаниями управляли с огромной осторожностью, как и подобает управлять колоссальными финансовыми концернами. Распределялись доли, проводились общие собрания, избирались директора правлений. В самой провинции консорциум нанимал солдат, моряков и почтарей, в дополнение к собственно сборщикам налогов. В общем названии деловых людей, управлявших этими картелями, publican, слышалась их функция как агентов государства, однако в делах их не усматривалось никакого общественного духа. Основой всего был доход, и чем непристойней оказывался способ его получения, тем лучше. Цель их заключалась не просто в сборе того налога, который должно было получить государство; они должны были также выжать из провинциалов дополнительную плату за сбор налога. Словом, коммерческому подходу сопутствовало элементарное удушение. Должнику предлагались ссуды под грабительские проценты; после, ограбленный до нитки, он продавался в рабство. Пайщикам огромных корпораций, остающимся в далеком Риме, не было дела до тех страданий, которые они приносили. Города более не брали штурмом — их заставляли истекать кровью.

По всей видимости, подданные Рима все-таки имели некоторую управу на своих мучителей и мародеров. Система налогообложения могла оказаться в частных руках, однако провинциями правила сенаторская элита — класс, в наибольшей степени сохранивший преданность идеалам Республики. Эти идеалы требовали, чтобы наместники провинций обеспечивали своим подданным мир и справедливость. Однако предлагавшиеся им взятки оказывались настолько огромными, что при виде их рассыпались в пыль даже самые строгие принципы. Римская неподкупность быстро превратилась в злую шутку. И несчастные провинциалы не видели особой разницы между publicani и сенаторами, посланными править ими. Рыла и тех и других чавкали в одном и том же корыте.

Откровенное ограбление Пергама представляло собой спектакль человеческой жадности. Широкий замах республиканской власти, выиграв дело в пользу Рима, превратился в лицензию на право делать деньги. Возникшая золотая лихорадка скоро сделалась массовой. Дороги, первоначально построенные в качества инструментов войны, теперь служили для того, чтобы сборщик налогов быстрее добрался до своей жертвы; до предела загруженные вьючные животные цокали копытами по дорогам следом за легионерами. По Средиземному морю, все больше превращавшемуся в римское озеро, тянулись в Италию корабли, забитые до отказа плодами колониального вымогательства. Артерии империи укреплялись золотом, и чем более укреплялись они, тем больше золота высасывал Рим.

Имперская длань сжималась, и под ее хваткой начинал изменяться сам облик провинций, словно под пальцами великана, глубоко впившимися в ландшафт. Города Востока грабили ради сокровищ, но на Западе объектом грабежа была сама земля. Результатом его стали горные разработки в масштабе, невиданном до промышленной революции. Опустошения нигде не были столь очевидными, как в Испании. Все новые и новые путешественники становились ошеломленными свидетелями увиденного. Даже в далекой Иудее люди «слышали о том, что римляне учинили в стране Испании ради добычи серебра и золота, которые есть там».[44]

Копи, отобранные Римом у Карфагена более века назад, были отданы в руки publicani, которые приступили к эксплуатации их с обыкновенной для себя энергией. Единая сеть тоннелей могла занимать площадь более сотни квадратных миль, обрекая при этом на смерть при жизни более сорока тысяч рабов. Над изрытой оспинами землей постоянно лежало покрывало дыма, извергавшегося из плавильных печей через гигантские трубы, и настолько пропитанного всякими химикалиями, что он обжигал и выбеливал нагую плоть. Пролетавшие сквозь облака птицы погибали прямо на лету. Власть Рима ширилась, и облака эти следовали за ее продвижением.

Первоначально крупные области Испании считались слишком отдаленными и опасными для освоения, римляне находили обычаи местных племен дикарскими: разбой считался там почетным занятием, а зубы чистили мочой.[45]

В последние годы II столетия до Р.Х. вся территория страны, за исключением северных областей полуострова, оказалась освоенной и пригодной для деловой активности.[46] Огромные шахты новых рудников ушли под землю в Центральной и Юго-Западной Испании.