Рубин царя змей

— Под храмом Иль-Хайят была проклятая комната гес-с-сайлахов, — сказала Изумрудка. — Путь к ней был перекрыт много веков, а разрушить ее было не под с-с-силу никому. Твой друг нашел вход. И услышал проклятое с-с-слово демонов. Теперь уже ничего не поделаешь. С-с-смотри, как умирает народ змей. И держис-с-сь подальше. Возможно, змеиная кровь жрецов в тебе достаточно с-с-слаба, чтобы ты с-с-смогла выжить. Я верю. Да, я верю… Прощай, Рубин…

В этот момент рептилия в последний раз повернулась к Иллиане, сверкнув желтыми глазами, и тихонько кивнула ей. Затем снова ударила мордой в стекло, заставив его рассыпаться на тысячу осколков, и нырнула вперед.

— ​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌Нет, подожди, Шелиссхелисса! — ахнула девушка, попытавшись в последний момент схватить змею за хвост, но ничего не вышло.

Изумрудное тело мелькнуло в воздухе, падая вниз.

Комната для переодеваний располагалась на втором этаже храма, и Иллиана уже решила, что змея разобьется, прежде чем доползет до огня. Но случилось удивительное. Бугорок на спине рептилии, что все время напоминал Иллиане невзначай проглоченный змеей апельсин, вдруг раскрылся, выпуская наружу тонкие, но длинные крылья. И змея неожиданно полетела.

В этот момент девушка поняла, как Изумрудке удавалось пересечь зачарованный против змей контур, начерченный вокруг Верхней Шейсары. Хотя до сих пор оставалось непонятным, почему Шелиссхелисса отказалась повторять этот фокус, чтобы передавать послания для матери Иллианы.

Впрочем, это была не та мысль, о которой девушка сейчас собиралась думать. Нужно было срочно что-то предпринять. Погасить огонь, найти где-нибудь сотню литров воды, позвать на помощь людей в конце концов!

Потому что самое страшное уже происходило. Мираи вползали в проклятое черное пламя и начинали гореть.

Дернувшись и подбежав к двери, Иллиана поняла, что та заперта. В отчаянии она вернулась к окну, перегнулась через подоконник и посмотрела вниз.

Высоко.

Перевела взгляд на площадь, и очередная волна ужаса сковала все тело.

Лучше бы она не смотрела.

Мираи продолжали сползаться к неподвижному, объятому пламенем телу Фендора. Черный огонь мгновенно перекидывался на них, стоило лишь коснуться, и взмывал в небо все выше.

Они кричали. Пламя перекидывалось на волосы, почти мгновенно превращая их в пепел. Оно поджигало одежду, заставляло кожу краснеть и покрываться волдырями.

Но неожиданно это происходило гораздо медленнее, чем могло бы, если бы огонь был обычным. Желто-оранжевым, как ядовитые глаза Райелы. В результате Иллиане вдруг показалось, что проклятое пламя гессайлахов было создано не только для того, чтобы убить все змеиное племя, но и для того, чтобы принести как можно больше боли.

Оно жгло, но жгло неторопливо. Как огромный черный монстр, пытающийся сожрать свои жертвы медленно, насладившись процессом.

От этой мысли желудок Иллианы сжало спазмом. Во рту появился привкус желчи.

«Змейка тоненькою лентойКамушки нагрела,

Из трухлявого пенькаВышла каскавелла…»

Проклятая песенка продолжала звучать в ушах.

Иллиана должна была выбраться из своей комнаты и сделать хоть что-нибудь. Иначе… лучше уж умереть вместе со всеми. Ведь где-то там и ее Торриен. Сможет ли он справиться с демоническим зовом?.. Вошел ли он уже в огонь или сумел запереться в храме?

Мираи не могли совладать с силой зова. Иллиана видела: никому из нагов не удавалось сопротивляться. Все мираи, что находились перед храмом, медленно сползались в костер. И вот-вот страшным черным огнем должна была запылать вся площадь.

Иллиана вынула битые стекла из оконного проема, перегнулась через него и спустила ноги вперед.

Второй этаж — не так высоко, но и совсем не низко. Она могла приземлиться без проблем, а могла и сломать ноги. Пришлось вернуться и поискать что-нибудь, что могло бы помочь спрыгнуть.

К счастью, небольшая комнатка, судя по всему, и впрямь предназначалась для переодевания. В углу помещения оказался большой шкаф, откуда девушка вытрясла целую гору дорогой церемониальной одежды. Здесь были мантии и плащи жрецов, туники жриц, какие-то платья-халаты и широкие расписные покрывала. Все это с чистой совестью Иллиана сбросила из окна, в ту же секунду спрыгнув следом.

Время стремительно утекало.

Как только ее ноги увязли в мягкой «подушке», девушка подскочила и побежала к черному огню. На улице странная колдовская музыка как будто бы стала громче. Она проникала в Иллиану, отдаваясь в легких, будто качая ее, приманивая к себе:

«Вслед за ней пятнистый полозВыполз, листьями шурша,Уж ушастый распластался,Будто вовсе не дыша…»