Рубин царя змей

Они прошли немного вперед, туда, где возле алтаря стояли несколько незнакомых Иллиане мираев. Каждый из них был в ипостаси Великого змея. Обнаженные грудные клетки украшали церемониальные цепи, напоминающие те, что носил Саримарх. В ушах колыхались золотые кольца, а на поясах блестели монисто. Вероятно, это были младшие жрецы храма Иль-Хайят, но что они здесь делали? У Иллианы не было ни малейшей идеи.

Оказавшись почти у самого алтаря, Торриен бросил взгляд куда-то в сторону. Девушка проследила за этим движением и заметила в углу помещения в толпе дженмирая Шентарса. Первого из слуг своего царевича. Того самого нага с серебряными глазами, что когда-то забрал ее из дома и привез в Верхний город.

Давно она не встречалась с ним. Правая рука Торриена умел быть невидимым, когда это нужно. Но сейчас он стоял в толпе стражников и смотрел прямо на них. На предплечье мужчины Иллиана даже с такого большого расстояния безошибочно угадала браслет Торриена. Золотую змею, которую царевич таким удивительно-волшебным образом выпустил пару часов назад.

Девушка перевела взгляд Торриена. Тот не мигая смотрел на своего слугу. Затем едва заметно качнул головой вверх, будто спрашивая его о чем-то.

Иллиана вновь взглянула на Шентарса. Время будто замедлилось. В этот момент среди огромной шевелящейся толпы стало видно, как дженмирай медленно кивнул в ответ. Потом поднял руку и красноречиво провел пальцем вдоль шеи.

Сердце Иллианы глухо ударилось о ребра. Она медленно моргнула, чувствуя, что в глаза словно насыпали песка. А когда ее веки вновь поднялись, оказалось, что Торриен уже не рядом с ней, а возле Саримарха. А его сабля – около горла казиса.

Одновременно с этим на другом конце зала стражники Торриена тоже обнажили клинки, встав в защитные стойки.

Зал зашевелился, словно разъяренный улей.

– Что ты задумал, старик? – прорычал Торриен, надавив саблей на горло Саримарха.

Но тот лишь улыбнулся и кивнул на девушку рядом.

– Опусти оружие, царевич, – мягко ответил казис. – Убийца сегодня будет наказан, хочешь ты того или нет. Во имя памяти великого Аджансара Кровавого полумесяца и во славу огненной Иль-Хайят.

Сдвинув брови, Торриен повернул голову, выискивая глазами Иллиану.

Девушка должна была оставаться за его спиной в окружении пяти его слуг. Однако это было не так.

Иллиана стояла в нескольких шагах в стороне, и у ее горла застыла сабля одного из воинов в черно-золотой одежде. Царевич распахнул глаза, в которых проскользнуло мгновенное понимание.

– Да-да, это не твои слуги, Тор, – с довольной улыбкой проговорил Саримарх. – Это переодетая стража Дарьеша. А теперь опусти саблю. Пора вершить правосудие.

С этими словами, как будто по приказу, двое мираев схватили Иллиану под руки и поволокли к алтарю.

– Что ты творишь? – услышала Иллиана голос Торриена за спиной. – Неужели тебе действительно могло прийти в голову, что слабая девчонка способна пройти мимо стражи и уничтожить взрослого, сильного мирая?! Ударом гессайлахова ножа в шею! Это же бред, очнись, Саримарх! И не начинай резню моими руками!

Последняя фраза прозвучала с предупреждающим рычанием.

– Тебе задурила голову человеческая девушка, – мягко, но с нажимом ответил казис. – Я все понимаю, и лучшие из нас оказывались обманутыми любовью. Но нет смысла спорить против очевидных фактов. На царе запах твоей сайяхасси. И уже не столь важно, как она проникла в покои повелителя, хотя и это узнается со временем. Стражники, стоящие на вахте в ту злополучную ночь, сейчас ищутся. Они сбежали. Уверен, Иллиана подкупила их, возможно обманула. Это не имеет большого значения. Когда мы найдем их, правосудие будет уже совершено. Во славу богини и почившего Аджансара.

– Я не дам тебе этого сделать, – снова зарычал Золотой змей.

И за спиной Иллианы раздался звон стали.

Девушке уже не удавалось повернуть голову, потому что трое мираев подняли ее над полом и начали укладывать на алтарь, предварительно снимая с нее платье.

Это уже совершенно никуда не годилось. Но все попытки вырваться ни к чему не приводили. Собственно, бороться с тремя даже обыкновенными мужчинами было бы сложно, а уж с мираями – вообще бесполезно.

К панике примешивался стыд. Похоже, ее собирались раздеть на глазах у толпы народа.

Однако, как только Иллиана уже готова была разрыдаться от безысходности, титаническими усилиями удерживая на себе верхнюю часть платья, как алтарь окружила дюжина нагинь в таких же церемониальных монисто. Они тоже были обнажены, и на полных колыхающихся грудях блестели цепочки с драгоценными камнями. Украшения красиво прилегали ко всем округлостям, скрывая яркие торчащие соски и свисая с них блестящими гирляндами.