Рубиновая верность

– Там такая сумма… астрономическая… Ты тоже проверила бы свой счет.

– Не буду! Ни за что! Не дождется! Я не стану снимать деньги со счета – вот и все! Вот тебе и выход! И ты не снимай!

– Но жить на что-то надо.

– А ты только часть… ту, которую заработал…

– Так он в ответ придумает что-нибудь еще почище!

– Ленечка! Что ты несешь? Он не может придумать!! Он мертв! Мертв! Мертв!

– Ты и сама в это почти не веришь… И еще я думаю, что когда-нибудь мы сломаемся. Наших денег может на что-то не хватить, и мы возьмем назаренковские… будто бы в долг, а потом привыкнем брать… И он окажется победителем!

– Ленечка, Ленечка! – Я уже рыдала в полный голос. – Он не окажется, не окажется… Его уже нет, а мы есть. Мы! Есть! Понимаешь ли ты это?! Даже если мы станем пользоваться всем, что он нам предлагает, все равно останемся в выигрыше, потому что живы!!! Может быть, нам как раз и надо всем этим пользоваться и радоваться жизни?! Он думал, что мы, гнилая интеллигенция, не сможем жить за чужой счет, а мы сможем! Вот возьмем ему назло и сможем!

– Рита!! А ты не боишься, что он придумал какой-нибудь кошмарный финт на тот случай, если мы вдруг начнем тратить его деньги?!

– Какой?!!

– Такой! Вдруг эти деньги не его, а третьего лица, и мы окажемся по уши в долгу перед какими-нибудь уголовниками?!

– Нет… – прошептала я трясущимися губами.

– Согласись, что такой вариант исключать нельзя!

– Но… но мы же уже пользуемся… Куда же девать мебель, например, из моей квартиры, когда старой не осталось?! И золото! Я же выбросила в мусоропровод золота на несколько десятков тысяч!

– Представляешь, как повезло вашему дворнику, если он нашел драгоценности! А с нас за все это могут спросить! Кто ж знает, на что ставил Назаренко, когда затевал свою посмертную месть, чертов гигант мысли… Только бы родителей не тронули…

– Не тронут, Ленечка…

– Ты-то откуда знаешь? Любашку же тронул один гад… И вообще, разве Назаренко посвящал тебя в свои планы?!

Я сделала вид, что считаю его вопрос риторическим. Не могла же я сказать, что Назаренко ставил на его, Ленечкину, смерть. Проклятый извращенец! Неужели он всерьез думал, что я могу каким-то образом организовать смерть Зацепина?! Киллера, что ли, найму? Да мне лучше самой сгинуть… Я всегда любила Ленечку. А после того, что замыслил Назаренко, мне кажется, что люблю его еще в тысячу раз сильней.

В тот день мы так и не придумали, что нам делать и как быть. Деньги на наши с Ленечкой счета продолжали поступать в огромных количествах. В почтовый ящик опускались документы о покупке на мое имя машин, квартир и загородных домов. Квартира Зацепина в наше вынужденное отсутствие продолжала преображаться, несмотря на то что Ленечка чуть ли не каждую неделю менял замки.

Дальше дело пошло еще хуже. Чертовы газеты затрубили о наследнице (именно так они выражались) хлебобулочной империи «Маргарита». Меня замучили репортеры и самые разнузданные папарацци. Отвратительные бульварные газетенки и солидные издания перемывали мне кости с усердием, достойным лучшего применения. В качестве особо тяжкого извращения читателям преподносилась моя работа в книжном магазине средней руки и проживание в жалкой двухкомнатной квартирке с никому не известным гастроэнтерологом Зацепиным, с которым я спала еще в ясельном возрасте.

– Знаете, Маргарита Николаевна, мне кажется, что вам лучше уйти из нашего магазина, – однажды (очень задушевно) предложила мне заведующая.

– А вам не кажется, что благодаря мне у вашего магазина резко увеличилось число покупателей?! – спросила ее я в ответ.

– Это не покупатели, а зеваки! И потом в такой толпе книги с полок пропадают! Не уследишь!

Какое-то время я назло ей не увольнялась, а потом поняла, что действительно лучше какое-то время пересидеть дома. Пусть люди привыкнут к смене декораций на хлебобулочном поприще. В конце концов пришлось собрать этих идиотов-журналистов на пресс-конференцию и объявить, что я в дела «Маргариты» не вмешиваюсь, предоставив процесс управляющим, которые хорошо знают свою работу.

Наивная, я считала, что таким образом самоустранюсь от дел Назаренко и объективов фото– и телекамер, но все оказалось не так просто. Поскольку общественности я обозначила себя скучающей богачкой, то на мою бедную голову посыпались бесконечные приглашения на благотворительные проекты. Мне предлагали тратить прибыль империи «Маргарита» на борьбу со СПИДом, с лейкемией, с бродяжничеством, с наркоманией и проституцией. Мне предлагали построить то очередной «Диснейленд», то гостиницу, то хоспис или, на худой конец, приют для бездомных собак. Телефон разрывался от звонков. В почтовый ящик не вмещались приглашения, предложения и письма от простых граждан, которые считали, что я могу выселить из их коммуналок запойных алкоголиков и запросто прекратить военные действия сразу во всех горячих точках планеты.