Рубиновый лес

Моё любопытство и впрямь было удовлетворено с лихвой. Больше не осталось никаких сомнений: отец говорил правду. Он не травил детёнышей, не нарушал гейс по доброй воле и не развязывал войну. Вина за всё это лежала исключительно на моём дяде. Тот даже не подозревал, что, предприняв попытку спасти Нере жизнь, он же её и погубил: не будь согласия Оберона на ритуал, не было бы и Рока Солнца. А не было бы Рока Солнца, не было бы и жертвоприношения Неры во имя моего рождения и спасения мира. Круг бы не замкнулся.

Вот что на самом деле иронично – судьба.

Рука об руку мы с Сенджу спустились на лифте вниз, и скрип вращающихся колёс, тянущих железные цепи, был единственным звуком во всём Сердце. В угнетающей тишине мы прошли через город той же тропой, какой я пришла к усыпальнице, но на полпути, прямо возле рыночного перекрёстка с закрытыми торговыми лавками, Сенджу свернул на незнакомую мне улицу. Она была невероятно широкой, лишённая всяких изысков вроде мозаики из драгоценных камней или тех самых механизмов, которые так любили в Сердце, но именно поэтому и производила столь сильное впечатление. Из белого мрамора, безлюдная и ведущая к двум костяным колоннам, меж которыми нас встретила отворённая дверь высотой с целую гору, улица определённо вела в священные чертоги. Здесь пахло огнём, смолой и солью, а стены покрывал полупрозрачный горный хрусталь, похожий на лёд.

Солярис говорил, что Шеннбрунн переводится как «Владения тех, кто знает», но Старшие драконы, оказывается, жили весьма аскетично: зал не имел никакого архитектурного изящества, кроме семи углов и того, что потолок его представлял собой множество куполов, поддерживаемых паутиной из серебряных балок. Эти же балки обнимали и защищали то, что висело в центре, напоминая сдвоенный колокол из камня, увитого дендритом. Если приглядеться к кристаллическим прожилкам, можно было увидеть, как те пульсируют.

Сердца Бела и Дагды?

– Старший Сенджу! Это Старший Сенджу!

Он не соврал: нас действительно ждали. В стенах Шеннбрунна собрались все жители города от детей до юноликих, но неповоротливых стариков, из-за чего в зале было так тесно, что драконам приходилось бодаться друг с другом, дабы не быть припечатанными к стенке. Даже Сенджу толкнули несколько раз, пока не узнали и не расступились.

– Старший Сенджу! Что происходит?..

– Почему мы здесь? Нам ведь нужно прятаться в гнёздах!

– Нет, нужно бежать в Дикие Земли!

Отовсюду слышались вопросы, причитания и мольбы, и лишь я молчала, хотя изо всех сил пыталась кричать тоже. Рот даже не приоткрылся, словно губы слиплись, и я бросила на Сенджу сердитый взгляд: стоило нам переступить порог Шеннбрунна, как он лишил меня не только контроля над телом, но и дара речи.

Продравшись через толпу, Сенджу, соблюдая этикет, подсадил меня первой на платформу между колоннами. Та иронично напоминала жертвенный алтарь, плоская и гранитная, с закруглёнными краями. С неё открывался поистине ужасающий вид: спрятавшись у самых стен, женщины прижимали к себе детей и укачивали на руках младенцев, таких маленьких, что они до сих пор не обрели человеческого обличья и выглядели как тощие ящерки размером с руку, сосущие свой собственный хвост. Мужчины же стояли ближе к центру, сменив пёстрые и лёгкие ткани на собственную чешую, покрывшую кожу до шеи вместо одежды. Я судорожно искала в толпе Соляриса. Столько разноцветных макушек от розовых до зелёных, столько горящих глаз и хлопающих крыльев, но нигде не было ни одного знакомого лица.

Знают ли Сол, Мелихор, Альта и другие, что здесь вообще происходит? Знают ли, где я и что вот-вот случится?

Сенджу забрался ко мне на платформу и поднял одну руку вверх. Этого жеста хватило, чтобы погрузить весь зал в тишину.

– Спасибо, что вняли мне в столь тёмный час, но, прошу, успокойтесь. Ничего страшного ещё не происходит.

– Старшие! – выкрикнул кто-то с задних рядов. – Что случилось со Старшими?! Почему они… такие?

Я обернулась туда, куда драконы указывали когтистыми пальцами, и лишь тогда поняла, что Шеннбрунн насчитывает семь углов не просто так – в каждом из них возвышалось по пьедесталу, и все они, покрытые толстым слоем пыли, были заняты неподвижными статуями. Скованные мертвенно-серой коркой, они уже не имели ни лиц, ни очертаний тел, из-за чего в них даже было сложно признать живых существ. Впрочем, живы они и не были… как не были и мертвы.

– Дело в том, что Старшие, которых вы знали, полностью окаменели и утратили признаки жизни ещё десять лет назад, – ответил Сенджу невозмутимо, сложив пальцы замком на уровне живота. – Теперь их волю изъявляю я – Сказитель, Коронованный Солью и Предвестник Зари.