Рубины Блэкхерста

— Да, все мои комнаты запираются или на засов, или на замок. — Пратт двинулся к лестнице. — Думаю, что нет надобности запирать женщину в сыром подвале — вор она или нет. Я не знаю, куда мы скатимся, если молодые леди начинают зарабатывать себе на жизнь воровством.

— Уверяю вас, — с твердостью в голосе произнесла Хезер, — я невиновна! Я ни разу в своей жизни не брала чужого. Вы должны верить мне. Клянусь! — Для усиления действия своих слов она вытянулась по струнке.

Сержант бесцеремонно толкнул ее вперед:

— Вам так или иначе придется посидеть взаперти. Там вы сможете поразмышлять о своих преступлениях, пока не прибудет посыльный, чтобы сопроводить вас в Ньюгейт.

* * *

Хезер, спотыкаясь и шатаясь, поднималась по лестнице, которая скрипела под тяжелыми шагами шедшего позади сержанта. Ей предстояла кошмарная ночь со сном, больше похожим на забытье. Девушка была в полном отчаянии и кусала губы, чтобы не заплакать.

— Если бы я украла столь ценное ожерелье, разве оставила бы я его просто так в корзине? — она пыталась спорить с Бэгберном, в отчаянии стараясь заставить его прислушаться к голосу разума и здравой логики.

Но сержант казался слишком возбужденным перспективой продвижения по службе и был глух к ее доводам.

— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение с помощью всяких скользких приемов, мисс. У меня достаточно опыта по общению со всякими мошенниками. Вам лучше сознаться во всем прямо сейчас. Тогда я мог бы замолвить слово перед магистратом о вашем чистосердечном раскаянии во всех грехах. Это спасло бы вас от петли, но в любом случае на вашем месте я не питал бы очень больших надежд. Кража, в конце концов, наказывается чаще всего виселицей, — сделал он глубокомысленный вывод. — Кстати, законный владелец рубинов живет недалеко отсюда. Я собираюсь сообщить ему о находке краденого или, по крайней мере, его части.

Эти слова легли тяжелым камнем на сердце Хезер.

В холле наверху было холодно и сыро. Ветер, завывая, дул в окна. У Хезер пересохло в горле; она из последних сил старалась сохранить достоинство, не желая, чтобы обидчики видели ее замешательство и страх.

Мистер Пратт чувствовал себя не в своей тарелке. Он открыл дверь небольшой комнатки. Это была прочная дубовая дверь. Держа над головой свечу, сержант вошел внутрь.

— Ну что ж… здесь не так уж плохо. Через такие узкие окна бежать вряд ли удастся.

До того, как сержант довольно грубо втолкнул ее внутрь, Хезер успела встретиться с виноватым и сочувствующим взглядом Пратта. Дверь за ней с шумом закрылась, и она, окончательно потеряв самообладание, упала на пол.

Ее руки за спиной были втиснуты в наручники, и ей пришлось потратить несколько минут на то, чтобы хоть как‑то сесть. Затем, наглотавшись на полу пыли, она несколько раз чихнула. Наконец слезы окончательно одолели девушку, и отчаяние завладело сердцем. Беззвучный приступ его заполнил все ее существо, подобно темной жестокой силе, и только выплакав все свое горе и совершенно обессилев, Хезер почувствовала, что душевные силы постепенно начинают возвращаться к ней.

Она глубоко, прерывисто вздохнула и прошептала:

— Ну и попала же ты в переплет, Макси! — Она вспомнила свое ласковое прозвище, которое отец придумал ей двадцать лет назад. Эти слова растопили вдруг ледяные тиски ужаса, который проник в ее душу, и молодая леди смогла произнести в полный голос: — Так дело не пойдет. Из всего этого должен быть какой‑то выход. Думай, работай головой!

Ей надо бежать, как только начнет светать.

* * *

Стук твердых, заледеневших снежинок об оконное стекло наполнял комнату. Он то ослабевал, то с порывом ветра усиливался вновь. Время неумолимо двигалось к рассвету. Хезер лежала на кровати и дрожала от холода. Она, наверное, урывками все же спала, поэтому когда на двери стал отодвигаться засов, девушка вздрогнула. Дверь открылась, и в сумрачном свете Хезер увидела молодую, склонную к полноте служанку, одетую в скромный коричневый шерстяной халат, шляпу, в которой ходят крестьянки, и шаль грубой вязки. В руках у нее был поднос, от которого вкусно пахло жареным мясом, яичницей и свежезаваренным чаем.

Хезер облизала пересохшие губы и вспомнила, что она так и не поужинала. Молодая женщина попыталась сесть, но руки и ноги затекли от неудобной позы, в которой ей пришлось провести ночь, а холод проник до самых костей. Как Хезер ни старалась, она не смогла сдержать слез, стекавших по ее щекам.

— Ах, мисс, позвольте помочь вам, — предложила служанка. Она поставила поднос на стол, затем помогла встать Хезер на ноги. — Я принесла вам завтрак, потому что даже преступники имеют право на еду.

Пытаясь добраться до стола, Хезер едва не застонала от боли. Только теперь служанка заметила наручники.