Рубль за миллион

— Ты нам мозги не пудри, — лыбилась Люська. — Знаем мы вашего брата, сначала по-русски щебечите, а чуть что, сразу в несознанку, мол, ничего не понимаю, ничего не знаю.

— Что вам надо? — спрашивал китаец, поглядывая на часы.

— Скажи, что это за объект за высоким забором, там завод?

— Да-да. Нет, там работают.

— Блин. — Димон мотнул головой. — Ты по-русски можешь ответить, чем вы там занимаетесь?

— Нет-нет, я не знать что там. Я работать еду, готовить мои обязанности.

— Ты повар, что ли?

— Нет-нет, — улыбался Дэй-Донг, — Я готовить всем еду.

— Тяжёлый случай. Ты хотя бы скажи, сколько вас там, на сколько человек ты еду готовишь? — закричал я, полагая, что так Дэй-Донг быстрее меня поймёт.

— Сколько порция я готовить? Да? Пятнадцать порция каждый день. А ещё три дня начал готовить шестнадцать порция.

— Неужели для Алиски? — мы с Люськой переглянулись. — А кому ты готовишь, Дэй-Донг? Там есть охрана, их много?

— Охрана есть, да. Но им я не готовил, они еду сами берут. Свою! Я готовить только нашим работники.

— А где они едят?

— Есть комната, она маленький, как кухня для еды.

— А шестнадцатая порция для кого готовится?

— Для кого-то, — пожал плечами китаец. — Её сразу у меня забирают, и относят куда-то.

— Слушай, Дин-Дон, — начала Люська…

— Он не Дин-Дон, — я толкнул сестру в бок. — Дэй-Донг.

— Да какая разница, язык сломаешь. Отстань! — И обращаясь к китайцу, она четко проговорила: — Нам… вот нам всем, необходимо попасть к вам. Туда, за забор! Понимаешь меня?

— Да-да, я понимаешь. Но нельзя за забор. Там нет чужих.

— Но нам надо. Очень!

— Нет-нет, вас не пустить, охрана смотрит хорошо.

— А ты нам помоги, — Люська склонила голову набок, дотронувшись до локтя китайца. — Поможешь, а?

— Нет, я не могу помогать, я только еду готовить. Я не понимаю русский язык.

— Ну, ясно, — Димон выплюнул жвачку и похлопал Дэй-Донга по плечу. — Ты меня не понимать, я тебя не понимать, так? Хорошо. Тогда скажи, хочешь заработать пятьдесят баксов?

Лицо Дэй-Донга вытянулось при виде купюры, но, тем не менее, он отрицательно замотал головой.

— Нет-нет, я не могу ничего делать. Нельзя.

— А сто долларов тебя устроит?

Азиат начал озираться по сторонам.

— Нет-нет… Я просто готовить еду, я не могу…

— И ещё пятьсот рублей, — выкрикнула Люська.

Ничто человеческое не было чуждо китайцу Дэй-Донгу, и деньги вроде ещё никто не отменял, поэтому, поразмыслив немного — скорее для вида — он закивал, схватив с орлиной ловкостью три купюры. Две по пятьдесят долларов и одну пятисотку. При этом китайца начал колотить озноб. Дэй-Донг нервничал.

— Да не трясись ты, — успокаивала его Люська. — Никто не узнает, тебя не заподозрят. Ты только проведи нас на свою кухню и покажи человека, который забирает шестнадцатую порцию еды.

— Хорошо. Я сделаю вам вход, но только кто-нибудь одному. Всех трём нельзя, охрана сразу увидит.

— Пусть так, — согласился я. — Когда и где встречаемся?

— Сегодня в двенадцать вечера будет пересменка. Я выйти на проходную, ждите меня там, в стороне, чтобы охрана не заподозрила.

— Ну всё, значит, по рукам, Дэй-Донг. Мы тебя ждём.

— Да-да, в двенадцать вечера, я выйду.

— Дин-Дон, я хотела спросить, а почему ты такой высокий, у вас это семейное, да?

— Люсь, пошли, — я взял её за руку. — Дэй-Донг, не слушай её, иди по своим делам.

— И спросить уже нельзя, я никогда не видела китайцев под метр девяносто. Дим, скажи ему, пусть отпустит. Глеб, ты мне рукав растянешь!

— До вечера, — крикнул нам немного растерянный азиат.

На том мы и расстались с китайцем Дэй-Донгом, ставшим с легкой руки Люськи Дин-Доном.

…В десять минут первого, когда появились мысли, что Дэй-Донг обвёл нас вокруг пальца, распахнулась дверь проходной. Китаец вышел на улицу, по обычаю потоптался на месте — это, наверное, своеобразный ритуал — и пошёл вдоль забора.

Мы окрикнули его, выйдя из кустов.

— Берите, это одежда, надо её на себя одеть, чтобы выглядеть как мы все, — он протянул мне болотного цвета штаны, такую же рубашку с длинным рукавом и чёрную бейсболку.

Пришлось всё это напялить и выслушать порцию Люськиных шуток и подколов Димона. Потом мы с Дэй-Донгом пролезли через отверстие под решёткой, отряхнулись, осторожно пробираясь к главному зданию позади модульных построек.

— Кто в них живёт? — спросил я, заметив в нескольких окнах свет.

— Тут мы отдыхаем, когда первая смена работает, вторая спит. Сейчас вторая смена работать начала, первая поест, и спать прийти сюда.

Вопреки ожиданиям Дэй-Донг повел меня не к входу, возле которого стояла цистерна, а взял чуть правее и начал пробираться через строительные бытовки в непроглядную темноту.

— Куда мы идём, вход с другой стороны.

— Тот вход нехороший, там есть охрана. Я пущу тебя через вход хороший, там никто не ходит.

Идея была отличная, потому как наличие «хорошего» входа было как нельзя кстати.

У деревянной двери Дэй-Донг остановился, и долго прислушивался к тишине.

— Можно зайти, но не шуми ногами, чтобы тебя не слышать.

Практически в темноте мы поднялись по металлической лестнице, затем прошли по узкому коридору, свернув в первую дверь.