Рублевка

Степан взял у Юрия фонарик и провел его лучом по лабиринту пустых стеллажей. Весь пол был устелен ковром из разорванных на листы книг. Корнилову казалось кощунством идти по ним, а вот его нового знакомого такие мелочи, похоже, не смущали.

– Тут, наверное, библиотека когда-то была, – комментировал разговорчивый Стук. – А вон там – добры закуток. Можа книгохранилище. Можа, еще какая хрень. Я на цю кимнату ще вдень напоровся. Окон нема и двери крепкие. Самое то. Полный марафет.

Через несколько минут Юрий оказался в комнате, о которой говорил Степан. В ней действительно не было окон. У стен стояли несколько шкафов. На пыльных, перекосившихся полках – крошево битого стекла. Массивный письменный стол в углу. Обрывки каких-то плакатов на стенах. Круг погасшего костра на паркетном полу. Куда выходит дым? Юрий поднял глаза. В вентиляционном отверстии под потолком подрагивали повисшие на паутине бумажные обрывки. Неплохо. Есть тяга. Не задохнешься. Комната на самом деле могла служить неплохим убежищем.

– Ну, ты устраивайся, – обернулся у двери Степан. – А я зараз…

– Давай, – кивнул Корнилов. – Устроюсь.

Он сел на пол, привалившись спиной к тумбе письменного стола. Вытянул ноги. Хорошо. Ему повезло со Степаном. Даже если придется кое-чем с ним поделиться – все равно повезло. Да уж, он не смог бы разобраться с проблемами самостоятельно. Значит, Стука можно считать подарком судьбы? Не слишком ли он спешит? Где гарантия, что этот парень вообще вернется, а не смоется с ящиком в неизвестном направлении?

Корнилов ощутил прилив беспокойства. Он доверился человеку, о котором не знает ровным счетом ничего.

Юрий встал. Сначала он собирался выйти и посмотреть куда подевался Бамбуло, но передумал. Поздно. Если вернется, то вернется, а если нет… Жребий брошен. Лучше не тратить последние силы на бесполезные трепыхания. Корнилов вернулся на место. Беспокойство сменилось апатией. Если судьбе угодно, то его тропа ложных солнц закончится прямо здесь – у тумбы письменного стола.

Глава 5. Испорченный пассажир

Корнилов почти смирился с тем, что брошен Степаном на произвол судьбы, когда с улицы послышался шум. Шаги и скрежет. Вскоре в дверном проеме появился Стук. Он основательно запыхался, поскольку ящик пришлось тащить волоком.

– А вот и я.

Юрий ничего не ответил, а его новый знакомый оказался настолько тактичен, что интересоваться содержимым ящика не стал. Просто прикрыл дверь, снял противогаз и уселся рядом с Корниловым.

– Ты как?

Юрий тоже снял противогаз, провел пальцами по покрывшемуся испариной лбу…

– Не очень. Простуда.

– Це дрэнна.

При свете лежащего на столе фонарика, он рассматривал лицо и внешность своего нового знакомого. Это был мужчина лет тридцати пяти. Бог обделил его ростом, зато позволил раздаться в ширину. У Стука были крепкие, кривоватые ноги, широкая грудь, короткая бычья шея, наголо бритая голова. Первое впечатление от этого приземистого громилы кардинально менялось, стоило увидеть его глаза. Голубые, как два озерца, они смотрели на мир с детской наивностью и добротой. Бамбуло носил рыжие усы а-ля Тарас Бульба, и если ему чего и не хватало, для полного сходства с запорожским казаком, так это оселедца на голове.

Стук тоже рассматривал Юрия. Когда играть в гляделки обоим надоело, Корнилов кивнул на ящик.

– Там – оружие, еда, а может и лекарства.

– Це добре.

И опять никаких попыток открыть заветный ящик. Молодец. Не разевает рот на чужой каравай, вопреки расхожему мнению о жадных хохлах. Юрий был слишком слаб, чтобы тратить силы на принятие вертикального положения. До ящика он добрался на четвереньках. Расстегнул застежки, поднял крышку. Сверху лежал «калаш» с деревянным прикладом, ремень с черной кобурой, из которой торчала рукоятка «макарова». Корнилов вытащил оружие, положил на пол и откинул кусок брезента. Фляжка. Полотняный мешок, наполненный, скорее всего, грибами. Увесистый бумажный сверток. Судя по проступившим на нем жирным пятнам – свинина. На самом дне жестяная миска, кружка, ложка. Большой фонарь, пара запасных батареек к нему. Компас. Большой рюкзак. Три коробка спичек. Несколько противогазовых фильтров, две «эргэшки», запасные обоймы. Все.

Корнилов испытал сильное разочарование. Набор сам по себе был неплох. Не хватало главного – лекарств. Юрий обернулся к Стуку, который так и не сдвинулся с места.

– Тут – еда.

– Це добре.

– Что ты заладил: добре, добре! – разозлился Корнилов. – Подгребай, перекусим.

Ему показалось, что он своей резкостью он обидел Степана. Пытаясь сгладить грубость, Юрий добавил:

– Сало. Друзья положили мне сало.

Дурак. Сейчас он обидится еще больше. Оскорбится намеком на неземную любовь украинцев к салу.

Стук не обиделся. Не спеша подошел, осмотрел на разложенные богатства.

– Хм… Падаю в долю.

Выдав эту странную фразу, рыжеусый скрылся за дверью. Вернулся через несколько минут с зажатой под мышкой доской и ворохом бумаги в руке.

– Ножика не одолжишь?

– Бери.

Стук уселся на пол, зажал доску между колен и принялся отщеплять от нее лучины.

– Что с рукой? – поинтересовался Корнилов.