Рублевый передоз

Шершень поднялся с дивана, сделал несколько неторопливых шагов в сторону стола и забрал конверт. Марафонец по-прежнему смотрел в окно. Он выглядел крайне подавленным, но подчиненный не испытал по отношению к нему ни капли жалости. Молча вскрыл конверт и заглянул внутрь. Лист бумаги с печатным текстом и фотография.

– Это заказ на ликвидацию? – на всякий случай уточнил он.

– Нет, мать твою, это любовное послание. Конечно, заказ, придурок! Блеклый не любит у кого-то слишком долго оставаться в долгу. Людей, которые пытались убить его вчера, послал Святой. Блеклый намерен вернуть ему должок. И сделаешь это ты. Так он решил. Как говорится, раз уж начал, так и заканчивай. На снимке – Святой, если ты сам не допетрил до этого, умник. На листке – вся информация, которую удалось на него нарыть. Места, где он любит бывать, люди, с которыми часто встречается… Я лично занимался этим вопросом. Я ведь тут для того и сижу, чтобы перебирать и составлять сраные бумажки… Когда ознакомишься, сожги все. В том числе и фото. Где и как ликвидировать Святого, решишь сам. И вали уже наконец отсюда, меня от тебя тошнит, умник!

Шершень спрятал конверт во внутренний карман куртки и спросил:

– А сроки исполнения?

– Вчера. Не будь дебилом! Чем скорее, тем лучше. Или ты даже таких простых истин понять не в силах? Первое покушение на Блеклого обернулось для Святого неудачей. Второе не заставит себя ждать. Надо сработать на опережение.

– Лады. Я понял, босс.

– Иди к черту! – поморщился Марафонец.

Шершень не стал спорить. Развернувшись и не оглядываясь, он вышел из кабинета главы службы безопасности Блеклого. На губах его играла победоносная улыбка.

Легкий моросящий дождик заставил Гурова приподнять воротник пальто и зябко поежиться. Температура тела под тридцать восемь градусов, систематически преследовавшая полковника на протяжении последних двух дней, наконец спала до нормы, но все прочие симптомы простуды, хоть и в легкой форме, никуда не делись. Он достал из кармана платок и высморкался. Бросил короткий взгляд в сторону начала аллеи, затем сверился с наручными часами. До назначенной встречи оставалось чуть меньше пяти минут.

Сквер в это время года выглядел пустынным и заброшенным. Прохожие редко забредали в столь отдаленный уголок столицы. Мимо Гурова, пошатываясь и громко икая, медленно «проплыл» изрядно подвыпивший паренек лет семнадцати, бережно прижимая к груди початую бутылку водки. На мгновение он остановился, хотел было приблизиться к сидящему на скамейке сыщику, но передумал и, небрежно махнув рукой, поплелся дальше.

В десяти метрах позади парнишки, припадая на левую ногу и помогая себе при ходьбе пошарпанным бадиком с резиновым набалдашником на конце, ковылял старый цыган с седой косматой бородой и низко надвинутой на лоб кепке с широким козырьком. Из-под расстегнутой куртки старика виднелась поношенная тельняшка. В левом ухе красовалась огромная серьга. Цыган остановился, прикурил сигарету, закашлялся, пуская дым через ноздри, а затем разместился на скамейке справа от Гурова. Полковник повернул голову, намереваясь попросить седобородого старца оставить его в одиночестве, но тот заговорил первым:

– Здорово, сыскарь!

На пару секунд Гуров даже опешил, после чего на его губах проступила невольная улыбка, которую он моментально подавил строгим выражением лица.

– Твою дивизию! Ну, что за маскарад опять?

– Конспирация, конспирация, – протянул старик, пуская перед собой густые клубы дыма. – А что тебе не нравится?

– От тебя воняет навозом, – повел носом полковник. – Ты в курсе?

– Конечно. Это тоже часть образа. Я люблю достоверность. От цыгана должно пахнуть навозом.

– Кто тебе сказал такую глупость? – еще больше нахмурился Гуров.

– Слушай, сыскарь… Давай по делу. Вы вышли на Даниила?

– Нет.

– Взяли его брата?

– Тоже нет, – раздосадованно поморщился полковник. – Парнишка как сквозь землю провалился.

– Это плохо. – Человек в образе старого цыгана пыхнул сигаретой. Пристроил бадик к краю скамейки. Вытянул ноги. – Очень плохо. Скорее всего, его уже нет в живых. И ты знаешь, о чем это говорит?

– О том, что Даниила предупредили, – вынужден был признать Гуров.

– Верно, – согласился собеседник. – А значит, среди твоих людей завелась «крыса». Сколько человек принимало участие в поисках парнишки?

– Около десяти-пятнадцати оперативников.

Цыган прищелкнул языком. Вынул изо рта сигарету и уставился на тлеющий кончик. Гуров высморкался.

– Проверь каждого, сыскарь. Один из них – определенно человек Блеклого.

– Уже занимаюсь этим.

– Славно. Но у меня есть для тебя кое-что еще. Ниточка слабая, но потянуть за нее прямо сейчас стоит. Так сказать, по горячим следам…

– Что за ниточка? – вскинулся Лев.

– О четырех трупах на Старокаменской наверняка уже слышал? – Старый цыган снова пристроил сигарету во рту и, не дожидаясь ответа на поставленный вопрос, продолжил: – Один из убитых – некто Колос. Один из самых доверенных и преданных дилеров Гремлина. Он не пошел на сделку с людьми Блеклого, и его грохнули. Работала на Старокаменской бригада Власа. Я тебе уже говорил о них, если помнишь.