Рудольф Нуреев. Неистовый гений

Итальянка Виттория Оттоленги в жизни Рудольфа занимала особое место. Она была балетной интеллектуалкой, вела программу о танце на итальянском телевидении, писала статьи в специальных журналах. Виттория очень хорошо знала классический репертуар, и Рудольф часто звонил ей посреди ночи, чтобы спросить, что она думает о Зигфриде или Ротбарте. Он считал ее своим другом, но в то же время ему недоставало уважения к ней. Виттория говорила: «У меня с ним были две проблемы: я была еврейкой и коммунисткой, а Рудольф был антисемитом и антикоммунистом. Мы говорили с ним по-английски, и сколько раз я от него слышала: „You are a dirty jewish!“ — „Ты грязная еврейка!“»¹⁸.

Некоторые женщины из окружения Нуреева при необходимости играли роль хозяйки дома или доверенного лица. Такова была Наташа Харлей из Нью-Йорка. Эта балетоманка познакомилась с Нуреевым в 1963 году, во время приема, который устраивала у себя дома по случаю гастролей Королевского балета в Нью-Йорке. Рудольф немедленно проникся к этой замужней женщине, матери двоих детей самыми лучшими чувствами. «По-моему, ему нравилось, что я говорю по-русски и что принимаю его по-простому. Он заходил выпить чашку чаю, а иногда я могла устроить ужин у него дома, причем надо было приносить все с собой, потому что у него не было ни посуды, ни приборов, ни прислуги»¹⁹. С Наташей Рудольф мог расслабиться, быть самим собой, почувствовать себя в семье. Именно к ней он пришел в тот день, когда узнал о смерти матери. «Приехал также Барышников, они говорили всю ночь…»²⁰. Также он позвонил Наташе Харлей попросить помощи в тот день, когда в Нью-Йорк приехала его племянница Гюзель. Как могла, Наташа «разрулила» ситуацию.

Иные женщины из окружения Рудольфа переходили заданные границы. Показателен случай Дус Франсуа. Эта красивая француженка чилийского происхождения встретила Нуреева в тот период, когда жила с Рэймундо де Ларреном, директором Балетной труппы маркиза де Куэваса. Молодая женщина сразу же увлеклась Рудольфом и предложила ему пожить у нее; она предоставляла ему кров до тех пор, пока он не купил собственную квартиру в 1982 году. Она подбирала ему одежду, заваривала в термосе чай, отвечала на телефонные звонки, организовывала его встречи, бегала ради него по антикварным магазинам, сопровождала на вечеринки и выполняла функции водителя. Все парижские журналисты, писавшие о балете, неизменно встречались с преданной Дус. Но попробовал бы кто-нибудь расценить эту преданность как чрезмерную! Подозревали, что Дус вошла в жизнь Рудольфа, чтобы любой ценой стать для него незаменимой. «Это были странные отношения, – вспоминал Шарль Жюд. – Рудольф любил только тех людей, которые не склоняли перед ним головы. Но Дус была не такая, и он это знал. Однако она была нужна ему, потому что выполняла все его капризы двадцать четыре часа в сутки»²¹

. Нуреев часто терроризировал Дус, а тем, кто осмеливался сказать ему, что он превратил ее в бесплатную рабыню, с иронией отвечал: «Раб делает что-то без удовольствия. А здесь взаимный обмен: ты мне – я тебе»²².

Только что получали в обмен эти преданные и порой презираемые им женщины?

«Благодаря этой дружбе они могли прожить часть своей жизни в его тени, – считает Луиджи Пиньотти. – Ради этого они обслуживали его и служили ему, принимая от него всё»²³.

Однажды, показывая Паоло Бортолуцци (он исполнял роль Судьбы в «Песнях странствующего подмастерья») свои семейные фотографии, Нуреев сказал: «Вот чего мне недостает…»

Человек парадоксов, счастливый своей независимостью, но страдающий от одиночества, Нуреев мечтал о создании семьи, хотя и знал, что это утопия. В отличие от многих гомосексуалистов он обожал семейную жизнь. «Я тебе завидую», – признался он Луиджи Пиньотти, когда обедал у него дома в Милане. Роберту Трейси он говорил, что хотел бы иметь ребенка от Настасьи Кински, его партнерши в фильме Джеймса Тобака «На виду», вышедшем в 1983 году. В конце восьмидесятых, когда болезнь уже брала свое, он часто говорил Шарлю Жюду, женатому на Флоранс Клер: «Попроси Флоранс, чтобы она родила мне ребенка». «Это будет мальчик с моей головой и твоим телом, – передавал слова своего друга Шарль Жюд. – Он просил нас купить замок с виноградниками в районе Бордо. И говорил: „Мы могли бы жить там все вместе…“»²⁴. Тележурналисту Патрику Пуавр д’Арвору, спросившему его однажды, жалеет ли он о том, что у него нет детей, Рудольф ответил после долгого молчания: «Это трудный вопрос». Потом он овладел собой и ответил в своей обычной шутливой манере: «Ребенок – это твоя копия, а я не хочу, чтобы у меня была копия!»²⁵.

Дус Франсуа, несомненно, была лучше, чем кто-либо, осведомлена о тайных чаяниях Рудольфа. Из всех окружавших его женщин она была самая молодая. Она была не замужем и могла бы осуществить его желание, касающееся семейной жизни, если таковое действительно имелось. Но может, эта ее готовность на все как раз и отталкивала его?