Рудольф Нуреев. Неистовый гений

Мы много говорили о «Петрушке» и ничего – о «Видении розы». Этот одноактный балет на музыку Карла Вебера поставил Михаил Фокин. В основу балета положено стихотворение Теофиля Готье «Я – дух розы, которая вчера на балу была у тебя в руках…». Нижинский ненавидел свою роль в этом спектакле, находя ее «слишком красивой», хотя и приносящей успех. В смело облегающем костюме с нашитыми розовыми лепестками он буквально гипнотизировал публику. Особенно впечатляющим был финал, когда Нижинский исчезал в плавном прыжке: он и вправду был ускользающим видением.

«Слишком красивая» роль давно привлекала Нуреева. Приехав на гастроли в Париж в мае 1961 года, он узнал, что Пьер Лакотт хорошо знаком с этим произведением, и попросил его позаниматься с ним. «Рудольф был очень нетерпелив, – вспоминает французский хореограф. – Он словно чувствовал, что ему надо делать все быстро. Мы провели в зале около двух часов. В одном месте он поменял положение рук, и я сделал ему замечание, но он ответил: „Не надо прерывать мое вдохновение“. Позже он в сердцах сказал мне, что работать со мной невозможно»³⁸

.

«Видение…» интересовало Нуреева до такой степени, что в этой роли он хотел дебютировать с Марго Фонтейн в Лондоне. Но, как известно, британская балерина отклонила его предложение. Восемнадцать лет спустя они все-таки станцевали «Видение…», и это был их прощальный спектакль в Лондоне. Скептики говорили, что заключительный прыжок не произвел большого впечатления, но Нурееву уже сорок лет, и он вдвое старше прыгучего Нижинского, каким тот был в 1911 году, когда этот балет был поставлен.

И наконец, «Послеполуденный отдых Фавна» – балет, неразрывно связанный с именем Нижинского; Нуреев танцевал его, пока были силы, даже несмотря на болезнь.

«Послеполуденный отдых…» – это первая постановка самого Нижинского, и она, еще раз скажу, вызвала громкий скандал в Париже 29 мая 1912 года. Фавн, полубожество-получеловек, одетый в облегающее пятнистое трико, танцевал только в профиль, навевая мысли о рисунках на античных вазах и отчасти о кубизме. В финальной сцене Фавн поднимался на скалу, вдыхал аромат оброненного нимфой шарфа и «предавался на нем пороку», как говорил об этом Кокто. «Нижинский откидывал голову назад, широко открывал рот и беззвучно хохотал… Это был волшебный миг театра», – вспоминала одна из нимф, Лидия Соколова³⁹

.

Буржуазную публику едва удар не хватил при виде всего этого, с галерки раздался свист, впрочем, послышалось и несколько робких возгласов «браво», которые Дягилев расценил вполне достаточными, чтобы повторить балет (его продолжительность всего одиннадцать минут). На следующий день владелец «Фигаро» Гастон Кольметт гневно обличал в своей газете «неприятное создание с грубыми, бесстыдными жестами». По его мнению, «нимфы, которые и сами были разочарованы тем, что им нечего танцевать», создавали впечатление «изваянных в камне». Говорят Огюст Роден, прочитав это, с усмешкой сказал: «Скорее это комплимент, чем праща, пущенная в Нижинского».

Нуреева, несомненно, привлекала такая необычная, чувственная роль. Но он все же не торопился воплотить Фавна на сцене. В 1972 году он танцевал «Afternoon of a Faun», современную версию Джерома Роббинса, но это было не то.

Впервые Фавна «по Нижинскому» Нуреев представил в фильме «Валентино», снятом в 1976 году. Гримеры фильма постарались: представьте себе обнаженное существо (так казалось) с нарисованными прямо на теле пятнами. Однако на этом сходство заканчивалось (если оно вообще существовало).

В 1978 году Нуреев согласился принять участие в юмористическом балете голландца Тоера ван Шайка на ту же музыку Дебюсси. Его герой – разбитной парень-уборщик, флиртующий с двумя молоденькими работницами во время обеденного перерыва; чтобы рассмешить девушек (и смутить их), он исполняет танец Фавна.

Когда же наконец он станцевал настоящего Фавна в Нью-Йорке в 1979 году, критики отозвались о его исполнении положительно, включая самых ворчливых. Но кое-кто все же выразил сожаление. Например, Арлен Крос, написавшая, что Нуреев «двигается от одной позы к другой в статическом несогласии. Судя по фотографиям Нижинского, последний был непристоен в этой роли, чего у элегантного Нуреева нет совсем»⁴⁰

.

Через два месяца Нуреев исполнил «Фавна» в Лондоне. Его нимфой была Марго Фонтейн, после этого они никогда больше не танцевали вместе…

Но «Фавн» сопровождал Рудольфа до самого заката. «,Фавн“ – это мой „Умирающий лебедь», – сказал он за полгода до смерти. – Каждый раз, когда на сцене появлялась новая звезда, Анна Павлова просила свою костюмершу:

– Приготовьте мне пачку для „Умирающего лебедя“.

Она уже ничего не могла, только ходить по сцене, но при этом оставалась знаменитой. Я же повсюду исполняю „Фавна“. Я действительно доволен, что у меня есть балет, который можно танцевать повсюду, днем и ночью…»⁴¹.