Рука

О-о! Тут мы не выдерживаем! Тут мы прибегаем к самым низким уловкам, чтобы удержать некоторых под каблучком-с!.. С чего это я взял, что она бессмертна? Откуда такая невротическая уверенность у Вас (мы большие любительницы переходить высокомерна на «Вы») в серьезных гарантиях? Гарантий у меня, сэр, никаких нет. Я верую, счастлива, что верую, и хотела бы разделить с вами и веру и счастье вознесения молитвы к стопам Творца…

Но им, видите ли, грустно, бесконечно грустно (мы любим уверять, что все наши чувства – бесконечны, не менее!), когда всеми своими действиямия гублю ее, мою Душу, гублю и себя и ее, взбунтовавшись, изменив своему божественному назначению и начав служить ложной идее освобождения рабочего класса. От чего вы, сэр, хотите его освободить?.. В который раз приходится обьяснять, что от власти капитала и эксплуатации человека человеком. Прибавочную же стоимость мы станем делить и богатеть, пока не придет коммунизм, где денег вообще не будет, а потребность трудиться станет такой же органической, как желание выпить и закусить. Заметьте, Фрол Власыч, как страшна и трудна совместная жизнь Разума и Души в одном Теле, если Идеи и Цели ей органически чужды! У нее ни разу, буквально ни разу не появлялось желания выпить… Мы в этом не нужаемся… Мы пьяны от жизни. У нас перманентный восторг!.. От-вра-ти-тель-ный эгоизм-с! Каждый раз приходится склонять Душу к выпивке, но она от нее не пьянеет. Лишена кайфа-с! Он, дескать, чужд ей, как мне боль.

Объяснил, от чего хочу освободить рабочий класс, а затем переделать мир на разумных началах.

О-о! Тут мы садимся на своего любимого конька! Вы, говорит, освободите рабочего, инженера и техника от власти Путилова, но еще более страшная и бессовестная сила сядет на рабочую шею – безликий государственный капитал, которым в свою очередь распорядятся сумасброды, самодуры, самодержцы всех рангов и самоубийцы вроде вас, восславляющие чужой труд и проклинающие собственный. Одумайтесь! Взгляните: я мертвею на ваших глазах.

В таких случаях я вскипаю и, стоя буквально на грани парообразного состояния, дерзко парирую: Это – шантаж, мадам!

Мы, естественно – в истерику!.. Вы – Разум, потерявший Бога! Вы – Дьявол! Одумайтесь! Каждый миг есть у вас возможность покаяния, прощения и воскресения. Неужели лишение кайфа тяжелей для вас потери Бога?

Сегодня, 25 октября 1917 года, я вскипел окончательно. Топаю ногой. Не будет, говорю, ее больше в этом доме. Живите тут со своим Богом. А мы как-нибудь не пропадем.

В этом момент, показавшийся мне, гражданин следователь, историческим, фантастическим, лишенным оснований логики, нравственности и человеколюбия, в трактир вбежал господинчик, смахивающий на Черта, Асмодея, Сатану, Дьявола и Жижигу. Он простер желтую длань над дымом и кипением возмущенных Разумов, воскликнул:

– Есть такая партия! – и сгинул так же молниеносно как изначально возник.

– Вот как следует ловить мгновение! – восхищенно сказал мой собеседник. – Позвольте, Фрол Власыч, не откланяться но проститься: мировые дела-с!

– Минутку! – смущенно сказал я. – А как же ваша Душа? Что с ней?

– Меня это не касается. Пока что мы оба исторически вынуждены пребывать в одном теле. Убежден, что недолог час, когда Разум восторжествует и над проблемой раздела жилплощади тела. Почище задачку сей час решаем. Главное – кипение! Хотя выслушивать кухонные разговорчики о том, что я погубил Душу, что вокруг масса чудесных браков в гениях А, Б, В, Г Д прекрасно уживаются друг с другом любя жизнь и совершенствуя миропорядок, Души и Разумы архипренеприятно. Будьте любезны, ваши ботиночки с калошками!

– Вы сами изволили заметить, что у меня размер не ваш, – резонно сказал я, на что Разум Возмущенный не менее резонно возразил:

– Это у вас размер ноги не мой, а у меня ваш размерчик, ваш. Мы подобные антиномийки сымаем по-своему. Канты мучались с ними, а мы – по-нашенски, вторую калошку, пожалуйста, скиньте, по-действительному, по-разумному… запасец пригодится. Всего вам…

– Фрол Власыч Гусев – покровитель людей и животных, – вновь подсказал я, не чувствуя ни малейшей обиды, но лишь скорбь и сожаление.

Смело мы в бой пойдем за власть Советов и как один, умрем в борьбе за это, внезапно хором запели присутствующие, и вытянуло их всех до единого мощною тягою вместе о рымом и паром из трактира, как если бы действовали снаружи смерчи и враждебные вихри.

На ваш прямой вопрос, гражданин следователь, относился ли я сочувственно к революции и восставшим массам, отвечу так, ознакомившись предварительно со статьей УК, предусматривающей наказание за ложные показания: о революции первый раз слышу. Восставших масс не заметил. Видел толпу безумцев, не ведающих что творят. Отнесся к ним сочувственно, предвидя злобные последствия бунта. Захоронил в земле Летнего сада двух кошек, собаку, ворону и воробья, убитых булыжниками пролетариата и шальными пулями. Подробней по существу дела могу показать следующее: