Рука, сердце и кошелек

– Так знали?

– А чего… а что?.. – забормотала женщина. – За квартиру мне Борька регулярно квартплату отдавал. И на харчи тоже подкидывал. А так он взрослый уже. Так что мы с отцом в его дела особо не вмешиваемся. Большой уже, пусть своим умом живет.

Ничего не скажешь, хороша мамаша! И дела ей нет до того, что ее сын мошенничал и обманывал людей. И не просто людей, а тех, чьи нервы и без того находились уже во взвинченном состоянии. Потеря документов – это сильный стресс для человека. А уж если окажется, что вашей бедой норовит воспользоваться какой-то мошенник, руки сами так и чешутся пристукнуть этого мерзавца.

– А вы знаете, где сейчас ваш сын?

– Нету его. Сказала уже!

Борькина мать начинала сердиться. Раздражение все отчетливей проступало на ее лице.

– А вы кто такие? Чего вам от Бориса нужно? Если насчет утерянных документов, то это не ко мне!

Ага! Значит, мамаша все-таки знала о бизнесе, которым занимался ее сынок. Да и как иначе, в одной квартире ведь живут. А на слепую и глухую мамаша была не очень-то похожа.

– Значит, из милиции вам еще не звонили?

– Кто мне должен был звонить?

– И родители Федора тоже не звонили?

– А им-то с какой стати трезвонить?

– С такой… с такой, что их сын погиб. Убит сегодня днем в подворотне на Крюковом канале. И возможно, что ваш сын был свидетелем этого преступления. Ему тоже грозит опасность.

Кира сознательно сгущала краски. Ей хотелось хоть как-то пронять эту невозмутимую бабищу.

Мало-помалу до Борькиной матери начинала доходить правда. И с каждой минутой ее полное и красное лицо становилось все красней и красней. Так что друзья даже начали опасаться, как бы женщина вовсе не лопнула от переживаемых эмоций.

Глава 4

Но этого не произошло. Вместо того чтобы лопнуть, мать Бориса открыла рот и выпустила пар. Пар вышел вместе с накопившимися эмоциями. И эмоции были весьма далекими от чувств матери, переживающей за судьбу сына.

– Ах он негодяй! – выкрикнула женщина. – Бездельник! Лентяй! Обманщик! Лежебока! Мало того что столько времени нормальную работу найти не может, так теперь еще и в убийство вляпался! И кто Федьку убил? Вы не знаете? А Борька может знать? Ну, пусть только живым вернется. Убью своими руками сученыша! Вот ведь угораздило дебилом разродиться! Сызмальства толку от гаденыша не было, и с годами лучше не стало.

Ругалась она еще много и со вкусом. И замолчала не скоро. Но все же замолчала и вполне нормальным, даже деловым тоном осведомилась у друзей:

– Так что, говорите, Борька мой влип в историю? А я так и знала, что он влипнет! И где он сейчас? Не знаете? Ох, хоть бы жив был!

Это была первая фраза, напоминающая о том, что этих двоих связывают тесные родственные узы.

– А вы ему сами позвоните, – предложила Кира. – И спросите, где он и что с ним.

– И правда! – обрадовалась женщина. – Сейчас позвоню! Да только…

И ее лицо внезапно снова изменилось.

– Да только правду ли вы говорите? – прищурившись, спросила она у друзей. – А то ходят тут всякие… Никому нынче на слово верить нельзя. Одно жулье кругом.

– Ну, конечно, вам-то видней с таким-то сыном! – не выдержала обычно лояльная к людям Леся.

Мамаша кинула на нее ненавидящий взгляд и, кажется, приготовилась вцепиться в нахалку, но Кира помешала этому, встав между ней и подругой.

– Хорошо, допустим, нам вы не верите, но родителям Федора вы поверите?

– Им? Им – да. Им я поверю. Сто лет уже друг друга знаем.

– Ну, так позвоните сначала им. Послушайте, что они вам скажут.

Мамаша метнула в Киру пронзительный взгляд своих маленьких заплывших жиром глазок. Но лицо девушки выражало одно лишь добродушие и желание разобраться в ситуации без лишних проблем, в том числе и без милиции. И женщина набрала номер, забитый в ее телефонной книжке.

– Алло, Верунчик, это ты? Слушай, а мой Борька у вас не появлялся? Обыскалась я его. Трубку, поганец, не берет. А чего у тебя с голосом, ты чего такая смурная?

Ответ не заставил себя ждать. И следующие десять минут Борькина мамаша попеременно охала, ахала, всхлипывала и причитала.

– Так, говоришь, моего-то не видела? – спросила она в заключении разговора. – Ну да, верно, тебе сейчас не до моего мальчишки. Ну, ладно. Позвоню тебе еще.

И, отключив телефон, она озабоченно взглянула на высветившиеся цифры.

– Почти двенадцать минут проговорили, – недовольно пробормотала она. – Это сколько же по деньгам-то получится?

Подруги в очередной раз тихо угорели от этой особы. Близкий друг ее сына, с которым они проворачивали темные делишки, убит. Сам сын пропал в неизвестном направлении. А эту мамашу беспокоит, сколько денег она потратила на телефонный разговор с матерью погибшего юноши!

– Убедились?

– Ну да, убили Федьку, – пробормотала Борькина мать, на мгновение отвлекаясь от своих подсчетов сгоревших у нее телефонных минут. – Только что с того? Может быть, они совсем и не вместе были!

– А что, если вместе?

– Ну, тогда уж ничего не поделаешь. Вернется Борька. Всегда возвращался и на этот раз вернется.

– А если нет?

– Да что вы мне нервы-то мотаете? – взвилась тетка. – И так я вся на взводе, а вы еще душу мне выворачиваете! Отстаньте!