Руками не трогать

– Чё значит – «зачем»? Работа у меня такая! – Гуля подбоченилась. Она оказалась одного роста с полицейским, что сочла преимуществом, поэтому ответила дерзко и нагло: – Еще каждый тут кричать будет! Я дело свое знаю!

– Так! Пройдемте по кабинетам! У всех сотрудников буду проверять документы! – Михаил Иванович пошел пятнами, вспотел так, что под подмышками выступили темные круги, и достал из портфеля не одну, а две папки.

– Господи, за что нам такое? – Берта Абрамовна распрощалась с мыслью о съемке.

– У вас своя работа, а у меня своя. Вызов был? Был. Сигнализация сработала? Сработала. Ущерб есть? Есть, – чеканил Михаил Иванович Мозговой, грозно глядя на главную хранительницу.

– А вот и видно, что вы ни разу не были у нас в музее, молодой человек! – Берта Абрамовна считала, что своим взглядом пригвоздила полицейского к месту.

– Так я первый день! Только заступил на службу! Из Нижнего я! Перевели! И сразу вызов! Думал, место тихое, интеллигентные люди, музей, приду на экскурсию в свободное от работы время, для души, а не по службе, а вы!!! Оскорбляете должностное лицо. При исполнении. Препятствия чините… – Михаил Иванович был явно обижен и разочарован.

– Так при чем тут посещение музея? – радостно улыбнулась Берта Абрамовна. – Приходите, конечно! У нас такие чудесные экскурсии! Мы устраиваем тематические праздники! И концерты у нас потрясающие, силами работников, между прочим! Всегда рады! Вы знаете, что у нас работает лучший экскурсовод города? Лейла Махмудовна! О, вы не представляете! Старейший, опытнейший экскурсовод! Живая музейная ценность!

– У нее разрешение на работу есть? – опять насторожился Михаил Иванович.

– В каком смысле? Кому разрешение? Лейле разрешение? Да она полвека тут экскурсии водит! И ей нужно на это специальное разрешение? – Главная хранительница начала закипать.

– Если она не гражданка РЭФЭ, то должно быть разрешение на работу, – не уступал полицейский.

– Если вы намекаете на национальность, то наша Лейла Махмудовна – Иванова! И коренная москвичка! А вам, товарищ, должно быть стыдно! Вы и у композиторов будете национальность проверять и регистрацию? Так вот я вам скажу, Бах, Григ, Моцарт вашу проверку не пройдут. Они не граждане РЭФЭ, как вы выражаетесь! Давайте пройдем к портрету Шаляпина, чтобы не терять времени. Наверное, только он соответствует вашим бумажкам!

– Проверим… – ответил Мозговой, и главная хранительница уже не театрально, а вполне натурально схватилась за сердце, живо представив себе, как полицейский будет требовать регистрацию у портрета Баха.

– Может быть, вы еще и антисемит? – Берта Абрамовна уже не могла себя сдерживать. – Так я еврейка, и в паспорте так записано! Может, вы меня арестуете за это?

– Давайте осмотрим здание! – Полицейский понял, что перегнул палку, и решил отложить проверку документов.

– Может быть, желаете осмотреть экспозицию для начала? – Берта Абрамовна язвила и не считала нужным это скрывать.

– Кабинеты сотрудников! – рявкнул полицейский.

– Как пожелаете. – Берта Абрамовна чуть не присела в книксене и повела полицейского Мозгового вниз.

– Берта! Берта! Я не могу спуститься! Пусть мне кто-нибудь поможет!

Лейла Махмудовна сидела на четвертой сверху ступеньке лестницы и с ужасом смотрела вниз.

– Кто это? – спросил строго Михаил Иванович.

– Это наш главный экскурсовод, о котором я вам рассказывала, – гордо ответила главная хранительница.

– А почему она сидит на лестнице?

– Потому что мы перила сняли, чтобы поставить новые. А Лейле Махмудовне столько же лет, сколько и мне. И ей тяжело спускаться без перил!

И тут случилось то, чего можно было ожидать, но к чему никогда не бываешь готов – Лейла Махмудовна замахала руками, задергалась и покатилась вниз по лестнице. Впрочем, катилась она аккуратно, сгруппировавшись. Никто не сдвинулся с места, настолько неожиданно это случилось. Все, включая Михаила Ивановича, стояли и смотрели, как главный экскурсовод скатывается по ступенькам.

– «Скорую»! – тихо сказал Михаил Иванович, который, едва обретя уверенность в своей правоте, снова растерялся и не знал, как себя вести.

– Не надо! – так же тихо ответила ему Берта Абрамовна.

– Почему? – спросил полицейский.