Руками не трогать

Снежана отпила еще вина и улыбнулась, вспомнив Федора. Он ведь так и не понял, почему она вдруг перестала ездить на дачу, а когда приезжала, избегала встреч. Возможно, он был не таким умным, как Илья, но чувствовал тоньше и понимал больше. Не стал настаивать и допекать. Принял ее решение и отошел в сторону. Снежана видела из-за забора, как он проезжает по дороге на своей «Волге», сверкающей на солнце звездами, и едва удерживалась от порыва выйти, поговорить, уехать с ним куда угодно. Почему она этого не сделала? Потому что представляла свою жизнь только рядом с Ильей, он был ее мужем, они наладили совместное проживание, «общежитие» так сказать, смирились с привычками друг друга. Снежана знала, что и когда Илья может сказать, как себя поведет, как отреагирует – в конце концов, у них был общий круг интересов. Представить себе жизнь с Федором она не могла при всем желании. И за это еще больше себя ненавидела. Ну что, она будет разъезжать на «Волге» и ждать Федора, когда тот отбомбит на станции? Варить ему борщ и солить огурцы? О чем они будут разговаривать? Она ему будет рассказывать о кантате? Да он и слова такого не знает. А как она появится с Федором в музее, например? Илья все-таки умел себя подать, преподнести, когда требовалось, мог быть интересным собеседником. Он был плохим любовником, не самым достойным человеком, неидеальным мужчиной, но она могла с ним жить. Федор был настоящим, добрым, участливым, но Снежана не смогла бы с ним прожить и двух дней под одной крышей. По Федору она скучала, но хотела вернуть Илью, хотела, чтобы все было, как раньше. Или просто боялась начинать новую жизнь из страха потерять старую? Ей уже не двадцать, и накопилось многое, то, чего надо опасаться, о чем задумываться, от чего раздражаться и чего не прощать. В конце концов, она просто не знала, как это делать – начинать все заново. И не было ни книг, ни подруг, которые бы ей подсказали.

Снежане вдруг стали безразличны поиски кантаты, сама идея о возвращении «произведения» в культурный оборот. Господи, да кому это надо? Кто будет слушать эту кантату? Кто увидит партитуру? Кто через десять лет вспомнит каких-то Белецкого и Яблочникова? И никто, никто не узнает, что потрясло ее на самом деле. Кантата, та партитура, которая ей досталась такими усилиями, оказалась обычной, даже посредственной. Сырая, хоть и не лишенная искренности, студенческая работа. Снежана наиграла ее и долго сидела опустошенная. И это все? И это она искала? Сокровище оказалось пшиком, фэйком, говоря современным языком. А еще она вспомнила, что уже переживала это ощущение, такое же глубокое разочарование, которое не обидело, а потрясло. Илья, когда они только начали встречаться, подарил ей ожерелье. Якобы мамино, семейную реликвию. Драгоценность. Настоящие камни, белое золото. Снежана долго не решалась его надеть – свою покойную свекровь она видела два раза в жизни, и нельзя сказать, что у них возникла взаимная симпатия. Снежане свекровь запомнилась сумрачной, недоброй и очень обидчивой женщиной. Но чтобы сделать приятное мужу, она в один из вечеров ожерелье надела, и оно рассыпалось у нее в руках. Камни были нанизаны на обычную леску. Белое золото оказалось металлом. Снежана собрала с пола псевдодрагоценность и положила в шкатулку. Илье она ничего не сказала.

В тот вечер, когда она сыграла кантату на музейном фортепиано, у нее было ощущение, что она опять порвала ожерелье. Пока оно лежало в шкатулке, то представляло несомненную ценность, но как только камни посыпались с лески, а замок показал облупившуюся сущность, ожерелье перестало быть драгоценным. Даже бижутерия стоила дороже. Так вот, когда Снежана закрыла крышку инструмента, у нее было то же чувство – драгоценность рассыпалась. Ее и не было вовсе. Она даже подумала, что Яблочников специально все подстроил. Сохранил для себя партитуру, а остальным подсунул пустышку.