Руки вверх! Долина привидений. Вождь террористов. Власть четырех

Несмотря на предупреждение, Билли не мог удержаться от художественных отступлений. Наконец, вор подошел к главному пункту.

— Их было двое: один повыше, другой пониже. Я слышал, как один сказал: «Милый Джордж». Это сказал тот, который пониже и у которого я вытащил часы и книжку.

— Дальше.

— Я шел за ними до конца улицы, и, когда они остановились, чтобы перейти через Чаринг–Кросс–Род, я спер у него часы, понимаете?

— Который был час?

— Половина десятого… а, может, одиннадцать.

— И вы не видели их лиц?

Вор сокрушенно покачал головой.

— Нет. Верьте мне, мистер Фальмут… Провались я на этом месте, если вру.

Фальмут вздохнул.

— Боюсь, что от вас будет мало пользы, Билли. Вы не заметили, бородаты они или бриты?

— Я мог бы придумать, мистер Фальмут. Но я не хочу вам врать. Что знаю — то знаю.

— Ладно, Билли, вы сделали все, что могли… Вот что я вам скажу. Вы единственный человек, который когда–либо видел Четырех Справедливых. И может быть, если вы их случайно встретите на улице, то что–нибудь — походка, манера держать руки, спина или тот самый белый жилет — оживит вашу память. Я беру на себя всю ответственность и отпускаю вас на свободу до послезавтрашнего дня. Крайне нужно найти человека, у которого вы украли книжку. Вот вам фунт. Идите домой, поспите, а завтра с утра за работу.

Инспектор подошел к столу и набросал несколько слов на визитной карточке.

— Возьмите это. Если увидите того человека, идите за ним, дайте эту карточку первому полицейскому, которого встретите, покажите ему вашего человека, и вы будете на тысячу фунтов богаче, чем сейчас.

Билли взял карточку.

— Если вам понадобится повидать меня, то здесь вы всегда найдете человека, который скажет вам, где я. Спокойной ночи.

Билли вышел на улицу, с трудом сдерживая взбудораженные мысли и ощупывая в жилетном кармане визитную карточку с приказом об аресте.

Утро поднялось над Лондоном свежее и ясное. Манфред, вопреки обычаю, провел ночь в мастерской на Карнеги–стрит и поднялся встречать зарю на крышу.

В утреннем солнечном свете резче выделялись седые волосы в его бороде. Лицо было усталое. Весь вид его говорил о такой подавленности, что Гонзалес, тоже поднявшийся с восходом солнца на крышу, не на шутку встревожился.

— Что случилось? — спросил он, коснувшись руки Манфреда.

Манфред грустно улыбнулся.

— Ты думаешь о Пойккерте и о воре?

— Да, — тихо ответил Манфред. — Тебе прежде не приходилось чувствовать, что какие–то невидимые силы затрудняют наше дело?

— Помню женщину… в Варшаве. Дело казалось очень простым и легким, но вдруг одно за другим стали появляться затруднения. Я чувствовал, как и сейчас, что наша затея проваливается.

— Нет, нет и нет! — запротестовал Манфред. — Ты не должен даже думать о провале.

Он пополз по крыше к слуховому окну, и Гонзалес последовал за ним.

— Сери! — позвал он.

— Спит.

Спустились в мастерскую, и Манфред собрался открыть дверь, когда в нижнем этаже раздались шаги.

— Кто там?

— Пойккерт.

Манфред стремглав спустился по лестнице и взволнованно спросил:

— Ну что?

Пойккерт был небрит: его костюм измят, черты лица осунулись.

— Идемте наверх.

Все трое молча поднялись и прошли в маленькую комнату, служившую кабинетом.

Пойккерт опустился в единственное кресло и бросил шляпу в угол.

— Кажется, судьба поворачивается против нас. Полиция арестовала человека, укравшего у меня записную книжку. Это хорошо известный воришка. К сожалению, в тот вечер он был под наблюдением полиции. При нем нашли мою книжку. Все могло обойтись благополучно, не приди в голову какому–то не в меру сообразительному сыщику сопоставить содержание записей с нашими угрозами.

Далее он рассказал, как выследил уже знакомый нам инспекторский автомобиль, который привез вора в участок.

— На мое счастье, — продолжал Пойккерт, — допрос велся не в камере, а в комнате, где составляются протоколы. Я устроился так, что хорошо видел Фальмута, полицейского и арестанта. У арестанта мелкие черты лица, длинный подбородок, бегающие глаза. Я запомнил его, чтобы при случае опознать на улице.

Вскоре я понял, инспектор был разгневан тем, что вор не может нас опознать, так как не видел наших лиц.

— Отлично!

— Но я хотел быть уверенным и дождался, когда инспектор повез вора в Скотленд–Ярд. У Скотленд–Ярда я подождал. Через некоторое время вор вышел один. Он не мог опомниться от радости, ноги, казалось, сами несли его. Я пошел за ним.

— Это было неосторожно. Полиция могла следить за ним.

— Я не боялся, так как прежде чем идти, хорошенько осмотрелся. Полиция, по–видимому, отпустила его на свободу. Когда около Темпля он остановился, не зная куда идти, я прошел мимо и повернул обратно, роясь в карманах.

«У вас нет спичек?» — обратился я к нему.

Он был очень любезен: достал из кармана коробок и подал. Я вынул спичку, зажег и нарочно поднес к сигаре так, чтобы пламя осветило мое лицо.

— Очень умно, — заметил Манфред.