Руки вверх!

— Я скажу вам то, что кроме меня и мистера Море тля не знает никто, — сказала она. — Когда Рекс застрелился, в его комнате нашли вот эти две записки.

Она вынула из конверта два листка и протянула их Ганнеру.

Тот прочел:

Маргарита, милая, я потерян. Я спекулировал в течение нескольких месяцев и сегодня решился на последний шаг по совету

Люка Мэдиссона. Он разорил меня — деньги его Бог. Ради всего на свете, не доверяй ему. Он толкал меня от одной ошибки к другой. Спаси тебя Бог.

Рекс.

— Это почерк вашего брата?

Она кивнула.

— Вы могли бы поклясться в этом?

— Да, я вполне уверена. Я получала от него сотни таких записок, и не могу ошибиться.

— Кто нашел записку?

— Данти Морелль нашел ее в комнате Рекса. У бедного брата был слуга, вполне надежный человек, — он видел эти листки, прежде чем мистер Морелль сунул их в карман…

— Он, конечно, не читал их? Я подразумеваю слугу…

— Нет. Он только видел их перед тем…

У Ганнера была поразительная память. С этого момента он мог повторить все письмо наизусть, не нуждаясь в копии. Он отдал листки молодой женщине.

— Конечно, вы поверили, что ваш муж был причиной смерти брата, и это послужило поводом к вашему поступку.

— Он сказал вам это? — поспешно перебила она ею.

Ганнер ничего не ответил. Он, нахмурившись, рассматривал узор на ковре.

— Странный тип этот Данти, — произнес он после паузы, и она заметила, что обращается он больше к самому себе. — Он всегда собирал всякие мелочи, подобно тряпичнику или скряге, хотя деньги не удерживались в его руках. Все мошенники умирают в бедности.

— А вы… — начала она и осеклась.

По лицу Ганнера скользнула тонкая улыбка.

— Нет, миссис Мэдиссон я не умру в бедности — если не сойду с ума. Мне больше не нужно работать… Многое изменилось. Нет, я не раскаиваюсь в прошлом, просто я так решил… Пять лет назад один человек продал мне массу акций каких-то рудников. Казалось, что они стоили не больше бумаги, на которой были напечатаны, но, к счастью, я не сжег их. Пока я сидел в тюрьме, там нашли медь, и я продал их с огромной прибылью… Мне осталось совершить только одно, последнее преступление.

Она хотела улыбнуться, но улыбка застыла на ее губах, когда их глаза встретились.

— Данти Морелль должен быть наказан. После того, как я получу все доказательства, — медленно произнес он.

Маргарита промолчала.

Ганнер вынул из кармана часы.

— У меня важное совещание, миссис Мэдиссон. Позвольте мне уйти. Не требуйте, чтобы я передал что-нибудь вашему мужу, потому что я не знаю, где он. А если бы и знал…

— Он здоров? — тревожно спросила она.

— Да.

Он не торопился уходить, играя цепочкой от часов.

Вдруг он сказал:

— Ему потребуются деньги… но в моих устах это звучит как… ну, вы понимаете. Если понадобится, он сможет получить от меня их столько, сколько захочет, но лучше, если их дадите вы. Хотя бы для того, чтобы показать, что вы доверяете мне. — Он рассмеялся. — Как это напоминает Данти! Если вы сомневаетесь, миссис Мэдиссон, то не давайте ничего. Мне нужно двести фунтов, но триста было бы еще лучше.

Она вышла и тут же вернулась с пачкой ассигнаций.

— Четыреста будет еще лучше, — сказала она.

Он сунул деньги в карман.

— Легкая игра. Жаль, что я не додумался до этого раньше, — произнес он. — Данти — вот молодец! Да, таких надо еще поискать!

Она протянула ему руку, и он пожал ее.

— Мы еще встретимся, миссис Мэдиссон, в тот прекрасный день, когда вы поедете в Ронду. Если позволите, я воспользуюсь тем же поездом, чтобы охранять вас от настоящих мошенников.

Глава 27

Коннор явился за несколько минут до назначенного времени, расплатился за такси и медленно направился к пруду. Было пасмурно, дул резкий ветер. Такая погода отнюдь не способствовала прогулкам романтических парочек.

Мистер Коннор был далек от романтики. Он вполне понимал нежелание Маргариты приходить к нему на верфь для переговоров и досадовал на себя за то, что не сообразил назначить другое место встречи.

Он нашел стул и уселся…

Ждать оставалось недолго. Он вспоминал недавние события и даже с чувством некоторой благодарности думал о Ганнере, вмешавшемся в дело Мэдиссона так своевременно и тем самым предоставившем ему столь выгодное дело…

Коннор осмотрелся. Никого не было видно.

Едва он снова погрузился в размышления, как чья-то тяжелая рука опустилась на его плечо, а к затылку прикоснулось что-то холодное.

— Ни слова, или я стреляю, — произнес низкий голос за его спиной.

— Что это значит? — пробормотал Коннор, к чести которого надо сказать, что он почувствовал скорее раздражение, чем страх.

— Руки вверх! — приказал незнакомец. — Повернись.

Коннор повиновался. Его глаза привыкли к темноте, и он узнал бы нападающего, если бы у того было открыто лицо, но, по-видимому, он был в черной маске.