Рукопись Бэрсара

- Попробую, - сказал он с улыбкой. - Значит, ты вступил в Братство?

- Да.

- По большому или малому обряду?

- По большому.

- Зачем?

- Ненужный вопрос. Это ты знаешь от Суил. Пошли дальше.

- Что они потребовали за помощь?

- Меня.

- Они тебя _у_ж_е_ оценили?

- Ну, если я смог вызвать тебя из Бассота...

- Тилам, - тихо и грустно сказал Баруф, - ты хоть понимаешь, во что ты влез?

- Гораздо лучше, чем ты. Ладно, обойдемся без причитаний. Мне дали отсрочку. Могу работать с тобой целый год.

- А потом?

- Так далеко я не загадываю. У тебя еще есть вопросы?

- Есть, но ты на них не ответишь.

- Тогда спрошу я. Что тебе сказала Суил?

- А что тебе интересует?

- Баруф, - я невольно отвел глаза. Гораздо удобней глядеть в окно на глупую добрую рожу луны. - Я люблю Суил. Она согласна быть моей женой.

- И вдовой тоже? - теперь мы смотрим друг другу в глаза, и он договаривает все: - Мы с тобой - эфемеры, поденки. Таким, как мы, безнравственно заводить семью.

Я опустил глаза и молчу, и Баруф не торопит меня.

- Ладно, - говорю я ему. - Давай о деле. Как город?

- Город наш. Утром взяли дворец. Должен порадовать: наш добрый локих оказался мне огромную услугу - струсил и принял яд.

- Да уж! Самоубийство - это церковное проклятие и всеобщее презрение...

- Наследников нет, значит, придется временно взять власть, пока не изберут нового государя. Ну, это, конечно, не к спеху.

- А Тисулара?

- Был растерзан народом. Больно ж ему было прогуливаться с Симагом!

- Ладно проделано!

- Спасибо. Какое-то время у нас есть. Калары пока открыто не выступят, иначе я подниму крестьян.

- Они в это поверили?

- Да. И поэтому сейчас у нас одна задача - мир с Лагаром.

- Это не одна задача, а две. Сначала наша армия.

- Да. И это тоже больше некому делать.

- Ну, спасибо! Тогда подбери посольство покрепче, чтобы смогли начать переговоры и без меня.

- Сомневаешься в успехе?

- Не очень. Но этот вариант надо учесть. Поставишь во главе посольства гона Тобала Эрафа - он подойдет в любом случае. Ну, а если... это уже твоя забота.

- А если сначала в Лагар?

- А если Эслан пойдет на Квайр? Ладно, когда ехать?

- Чем скорей, тем лучше.

- Тогда послезавтра. Эргиса отпустишь?

- Ты что, без охраны хочешь ехать?

- А зачем нам свидетели?

- Ладно, - сказал Баруф и встал. - Отдыхай. Завтра договорим.

...А за городом была весна. Весной дышал сыроватый ветер, по-весеннему проседал под ногами снег, и в весенней праздничной синеве извивалась лента летящих на север птиц.

И кони наши летели на север; шелком переливалась шерсть моего вороного Блира, струйкой дыма стлался по ветру его хвост. В светлом просторе летели мы; синей тучей вставала вдали громада леса, и город канул в радостную пустоту полей.

- Хорошо! - крикнул я Эргису, и он, усмехнувшись, ответил:

- Весна!

Эх, дружище, не только весна...

Вчера в оружейной, когда Дибар подгонял на мне панцирь и привычно бубнил, мол, чего эти кости прикрывать, от них какая хошь пуля сама отскочит, милый голос сказала за спиной:

- Доблестный воин. Ой, и глянуть-то страшно.

Я обернулся и чуть не сшиб Дибара.

- Суил! Здравствуй, птичка!

- Выдь-ка, Рыжий. Надо с Учителем потолковать.

Он хмыкнул, пожал плечами - он вышел.

- Что случилось, Суил?

- А это тебе видней! Я-то который день не ем, не сплю, глаза повыплакала, молившись, а он уж тут, выходит? Стало быть, это в Ираге я тебе ровня была, а тут и не надобно? Бог с тобой, сердцу не прикажешь, - в голосе ее зазвенели слезы, но от рук моих она отстранилась. - Так хоть весть-то подать мог, чтоб зазря не убивалась?

- Не мог, птичка! Ей-богу, не мог! - я все-таки притянул ее к себе, и она затихла у меня на груди. - Девочка моя, ну, не сердись! Я только вчера вернулся. Свалился и проспал целый день.

- Это ты можешь!

- Ну, как бы я с тобой не простился?

Она отстранилась, с тревогой заглянула в глаза.

- А ты что, собрался куда? Далеко?

- Да, Суил. Далеко и надолго.

- Это опасно, да? Да не ври ты, по тебе вижу!

- Может быть, и нет.

- Ой, а то я тебя не знаю! Да ведь иди беда стороной, ты сам ее к себе завернешь!

- Суил, - я прижал ее руку к щеке и почувствовал, как дрожат ее пальцы, - я уеду, а ты подумай...

- Это о чем же?

- Зачем я тебе такой под клятвой да еще и сам на рожон лезу...

- А, вот откуда ветер подул! Никак это ты с дядь Огилом толковал? То-то от меня хоронишься!

- Но, Суил...

- Господи, и до чего ж это вы, мужики, народ нескладный! Вроде, коль мы не поженимся, так я тебя мигом разлюблю, и душа моя по тебе не станет болеть? Уж какой нам срок господь для радости дал - так что: и его прогоревать? Глупые твои речи, Тилар! Сколь даст нам господь - будем вместе на земле, а там - по милости его - на небесах свидимся!

Голос ее все-таки задрожал, и губу она прикусила, но пересилила себя, улыбнулась:

- Это ж когда ты едешь?

- Завтра на заре.

- Храни тебя бог в пути! А с дядь Огилом я сама потолкую! Закается он за меня решать!

- ...Пригревает, - сказал Эргис. - Назад-то солоно будет ехать!

- Не беспокойся. Может, и не придется мучиться. Тебе Огил хоть что-то сказал?

- Кой-чего.

- Не боишься?

- С тобой-то? Ты, чай, и у черта из-за пазухи выскочишь!