Рукопись Ченселора

На четвереньках – где ползком, а где бегом – он устремился назад, в кромешную тьму гостиной. Филлис, сжавшись в комок, лежала около дивана, застыв в ужасе. Вот и кирпич, хозяева, будто нарочно, положили его сюда. Некоторые называют это новоанглийской растопкой, а на Среднем Западе растопкой с озера Эри. Круглый пористый камень, надетый на конец латунного стержня, мок в керосине. Его обычно кладут под поленья, и он служит для разжигания камина.

Ченселор протянул руку к горшку и снял металлическую крышку. Внутри была жидкость. Керосин!

Опять засвистели пули. Некоторые из них ударялись об уцелевшие стекла, а некоторые пролетали через уже разбитые и вонзались в стены и потолок. Ченселор слышал, как взвизгивали те из них, что рикошетировали от металлических предметов.

Пот струился по лицу Питера. Он был уверен, что нашел правильное решение, но не знал, как его осуществить. И тогда вдруг оказалось, что он его давно придумал. Оно пришло к нему со страниц его собственного романа.

«Добрич сорвал с себя рубашку и окунул ее в бочку с бензином. Урожай был собран, и в поле остались лишь стога сена. Ближайший из них загорится, и ветер разнесет пламя. Вскоре все поля будут охвачены огнем и солдатам придется прекратить поиски…»

Подобный прецедент есть в его романе «Сараево!». Это произошло после убийства эрцгерцога Фердинанда.

Питер скинул с себя пиджак, рубашку. Прополз к столу, на котором раньше стояла лампа, сдернул скатерть и вернулся к камину. Там он расстелил рубашку на полу, положил сверху скатерть и облил все это керосином, оставив в горшке совсем немного. Потом он подскочил к дивану, стянул оттуда одну из подушек и вылил на нее оставшийся керосин.

Снаружи снова послышались чавкающие звуки, снова зазвенели разбитые стекла. Ченселору показалось, что его вот-вот стошнит от страха. Боль в висках возобновилась с такой силой, что потемнело в глазах. На какой-то момент он зажмурился, ему захотелось крикнуть, но он знал, что не сделает этого. Он поставил горшок из-под керосина на скатерть и стал обертывать его скатертью и рубашкой. Туго стянув ее рукава, он убедился, что горшок надежно завернут, а один из рукавов торчит наружу. Затем Ченселор сунул руку в карман брюк и достал спички.

Все было готово, и он пополз по направлению к окнам, волоча за собой сверток и толкая впереди подушку. Потом медленно поднялся. В руке он сжимал торчавший из свертка рукав рубашки. Подушка лежала на полу. Неловким движением он зажег спичку и бросил ее на пропитанный керосином сверток. Вспыхнуло пламя.

Раскачав сверток за рукав, Питер с силой швырнул его в окно. Пролетев небольшое расстояние, сверток как огненный шар покатился по газону. Приток воздуха раздул пламя. Стекавший на землю керосин тоже загорелся, и вокруг запрыгали желтые языки.

Питер услышал шаги, какие-то выкрики. Потом снова шаги, на этот раз приближавшиеся к дому с боковой стороны. Люди пытались погасить огненный шар. Настал момент пустить в ход оставшееся оружие. Питер опять зажег спичку и, держа ее в одной руке, другой поднял подушку и поднес к ней.

Снова вспыхнуло пламя, опалив волосы на руке Ченселора. Он подбежал к крайнему правому окну и швырнул подушку. Она приземлилась там, куда он метил, у белого крыльца. Старое дерево оказалось очень сухим, и огонь, раздуваемый ветром, быстро сделал свое дело. Крыльцо загорелось.

Опять послышались крики, крики на каком-то незнакомом языке. На каком?

Питеру никогда не приходилось слышать такого.

Последняя очередь выстрелов была нацелена на окна. Стреляли не прицельно, а просто внутрь дома. Ченселор услышал, как взревел мощный мотор, захлопали дверцы автомобиля, завизжали шины, скользя по асфальту. Машина помчалась прочь.

Питер бегом вернулся к Филлис, поднял ее на ноги, прижал к себе и почувствовал, как она дрожит.

– Они ушли. Ушли совсем. Все в порядке. Нужно побыстрее выбираться отсюда через черный ход. Скоро все здесь запылает, как стог сена.

– О боже! О мой боже! – Она уткнулась в его обнаженную грудь. Из глаз ее безостановочно текли слезы.

– Пошли, пошли! Мы подождем полицию снаружи. Кто-нибудь увидит огонь и вызовет полицейских. Пошли!

Филлис медленно подняла на него свой взгляд. В нем отразились испуг и какое-то странное сожаление. Питер увидел это в свете разгоравшегося за окнами пламени.

– Нет, не надо… – произнесла она хриплым шепотом. – Не надо полиции…

– Нас же пытались убить, черт возьми! Постарайтесь все-таки настроиться на то, что придется поговорить с полицией.

Она оттолкнула его. «Наверное, пытается прийти в себя», – подумал Питер.

– На вас нет рубашки.

– У меня есть пиджак и пальто. Пошли!

– А моя сумочка? Принесите ее, она в прихожей.

Ченселор бросил взгляд в сторону прихожей. Через щели в наружной двери струился дым. Крыльцо было охвачено пламенем, но огонь еще не проник внутрь дома.

– Сейчас. – Он отпустил Филлис и протянул руку к своему пиджаку, лежавшему у камина.

– Мне кажется, она на лестнице. А может быть, я оставила ее в шкафу? Я не уверена.

– Хорошо, хорошо. Я принесу ее, а вы выходите на улицу через кухню.